Она кивнула.

— Может, вы заметили, что какая-то вещь исчезла, например?

Нина Ивановна задумчиво пожала плечами:

— Вроде ничего не пропало. Правда… Но, может, мне это и показалось.

— Что показалось?

— Недели, наверное, за две до его смерти мне вдруг показалось, что у него новое кресло. В его-то кресле ободочек по краю был малиновый, и уже трещинки по нему пошли. А тут вдруг розовый. Светлее. Ненамного, конечно. И целенький. Я, конечно, спрашивать его не стала. А сегодня утром смотрю — опять малиновый и с трещинками. Я, правда, подумала, что мне просто показалось.

— У них ведь сигнализация в доме, правда?

— Да, есть.

— Значит, никто чужой войти-выйти не мог незамеченным?

— Как раз мог. За день до того, как я новое кресло заметила, у них сарай загорелся. Все там толкались. А дом был открыт. А уж вчера и вовсе. В доме-то столпотворение было. Его же вчера хоронили. Тут уж и вовсе разве уследишь за всеми? И на другой день после смерти могли подменить. Ирина-то поздно вернулась. Кому надо, тот сумеет.

— Понятно. А гости в доме Губера бывали накануне его смерти? Посетители какие-нибудь?

Женщина украдкой взглянула на ходики на стене.

— Бывали. Правда, приходили все больше к ней. А вот прямо перед его смертью один из таких заявился часа в два, наверное. Так Ирина меня сразу домой выпроводила. «Иди, — говорит, — пораньше. Отдыхай».

— Мам, а ты компот сварила? — крикнул с кухни мальчуган.

Я поднялась. Давно пора уже освободить их от моего присутствия.

— Спасибо вам большое, Нина Ивановна. Вы мне очень помогли.

Я покинула их дом и вернулась в машину, чтобы продолжить наблюдение за Ириной.

Некоторое время я слышала только звук телевизора.

Потом в доме погас свет, и в эфире наступила тишина. Еще немного понаблюдав за домом и не услышав больше ничего интересного, я включила зажигание и отправилась в Тарасов.

Было уже около одиннадцати. Ленка теперь, наверное, уже и ждать перестала.

Ничего, потерпит. Один раз можно и в такое время явиться. От визита все равно не отвертеться. Включив музычку, я снова тронулась в путь. Легкий ветерок, звездное небо, приятная мелодия… Класс. Единственное, что мне не нравилось на данном этапе, — это возмущение моего желудка по поводу бессердечного к нему отношения.

И еще, конечно, докучали мысли. Всю дорогу до Тарасова я анализировала услышанное.

Теперь я была почти уверена, что «нечто», несущее смерть, находилось именно в кресле.

Снотворное, вероятно, жена ему специально дала, чтобы он оставался в кресле как можно дольше. Она небось последние две недели снотворным его от души пичкала. В итоге Эрнст Натанович проводил в кресле каждый раз приличное количество часов.

Только вот где теперь искать это кресло?

Не исключено, что оно на свалке. Я исхожу из того, что если уж высокопоставленные лица не заботятся об экологии, то вряд ли этим будет заниматься преступник. Хранить где-нибудь у себя эту дорогостоящую и опасную начинку, как говорится, на «черный день», тем более не будет. Несмотря на то, что она смогла бы еще не раз пригодиться. Слишком уж большая угроза для собственного драгоценного здоровья.

Машину я поставила в гараж, а к Ленке отправилась пешком. Она живет недалеко от меня.

— Ну, наконе-ец-то, — пропела подруга. — Мы тебя уже заждались. Быстро мой руки и проходи на кухню.

Я откозыряла:

— Слушаю и повинуюсь.

— К пустой голове руку не прикладывают, — хихикнула Ленка, — шевелись.

Я вымыла руки и прошла на кухню. За столом, прислонившись спиной к шкафу, сидела крашенная в пепельный цвет сероглазая девушка в светлых шортах и топике. Гостья поглаживала дремавшую у нее на коленях Ленкину любимицу, многоцветную кошку Маруську.

На столе я увидела пустую бутылку «Монастырки» и блюдо, прикрытое салфеткой, — видимо, поджидавший меня пирог, — и фужеры.

— Это моя подруга Таня, лучший детектив Тарасова. Прошу любить и жаловать. А это, — Ленка указала на девушку, — моя подруга Света, диспетчер завода ЖБИ-1.

— Очень приятно, — одновременно проговорили мы и рассмеялись.

— Мы вот тут тебе пирога оставили.

Я уселась за стол.

— Вообще-то, я бы от чего-нибудь и более существенного не отказалась. Голодная как волк.

— Сейчас придумаем что-нибудь.

Подруга открыла холодильник и, изучив его скудное содержимое, спросила:

— Яичницу будешь?

— Ага. И желательно из трех яиц. Не слишком тебя объем?

— Ну что ты, Таня.

Ленка поставила сковородку на огонь, разбила яйца и достала из холодильника еще одну бутылку.

— Мы со Светкой решили, что раз ты опаздываешь, то начатая «изба» до твоего появления не доживет.

— Ну, спасибо, заботливые вы мои. Прямо королевский ужин. Очень тронута. Ой, Лен, пока не забыла, сейчас я тебе буклетик твой верну и эмблемку. — Я вышла в прихожку, достала из сумки эти важные вещи, из-за которых среди ночи нанесла визит, и положила их на тумбочку. Потом вернулась к девушкам.

— Все в целости и сохранности.

Ленка кивнула.

— Надеюсь, ты уже не за рулем?

— Я поставила машину в гараж.

— Вот и славненько. Значит, можно расслабиться.

— А вам, Света, далеко ехать?

— А она у меня ночует, — Ленка поставила передо мной сковородку, достала вилку и хлеб. — Ешь. Вернее, подожди немного. Сейчас открою бутылку.

— Нет. Я лучше сначала поем, — и я принялась за яичницу.

Ленка тем временем откупорила бутылку, принесла фужер для меня и наполнила его.

С яичницей я управилась в мгновение ока. И сразу захотелось спать.

— Ой, девчонки, как я сегодня устала. Еще жара, от которой с ума сбежать можно.

— Здесь в городе еще не так, а вот на заводе — пыль, цемент. Кошмар какой-то. Да к тому же песчаный раствор весь день отпускала. Вы, Таня, ни разу не видели такую прелесть?

Я покачала головой.

— Разбирайте фужеры, девочки, — Ленка пододвинула ко мне вино.

— А по какому случаю пьем? — поинтересовалась я.

— Ну, во-первых, мы со Светкой сто лет не виделись, а во-вторых, она тоже уходит в отпуск.

— А-а. Ну, тогда причина, конечно, веская, — и я подняла свой фужер. — Тогда за приятный отдых, девочки.

— Подождите, про пирог забыли, — и Ленка сдернула салфетку, представив моему взору остатки шедевра кулинарного искусства.

Пирог действительно выглядел аппетитно. Было только жаль, что добрую половину они употребили без меня.

Елена разложила остатки пирога по тарелочкам.