топора. Правда, топор он брал в двух случаях: и для кораблей, и для стрельцов».
«С православием мы выставляем самую либеральную идею, какая только может быть, — общение людей во имя общения с будущими несогласными нам».
«Очищается место, приходит жид, становит фабрику, наживается, тариф — спаситель отечества. Да ведь он себе в карман! Нет: он дал хлеб работникам. И вот и все. А государство поддерживает жида (православного или еврейского — все равно) всеми повинностями, тарифами, узаконениями, армиями. И вот и все».
«Заявление г-на Гриневича о жидах в обществе для содействия русской промышленности и торговле. На него напали. Жидам ли у нас не найти защитников? Средства у них есть на то».
«Наши мироеды через жидов большею частию вошли в свои привилегии».
«Ограничить права жидов во многих случаях можно и должно. Почему поддерживать это Status in statu. Восемьдесят миллионов существуют лишь на поддержание трех миллионов жидишек».
«Милосердие — другое дело, но не развращайте народ, не называйте зла нормальным состоянием».
«Что сказать о жидах, что сказать о православии».
«Земледелие есть враг жидов».
«О жидах. О чехах, о православии».
«Пусть католические церкви на Невском проспекте так и остаются, но чехи — обратить их надо».
«Возьмите вопрос о жидах, о лесоистреблении, шатании…»
«А славянофилы-то и космополиты уж и начинают с того, с уничтожения исключительно русской идеи, сравнительно со славянством. Но ведь славянство лишь первое собирание. Оно расширится на всю Европу и мир как христианство. [Речь идет о «собирании» Россией народов всего мира] <…> Я очень рад, что написал это. Может быть, очень близкие потомки доживут до этого и вспомнят».
«Не уничтожайте личность человека, не отнимайте высокого образа борьбы и долга».
«Петр Великий хлопотал о ближайшей пользе, но мы не знаем его предчувствий. В жизни его — мечтательность, ригоризм, с вопросами философскими он не мог быть знаком».
«Православие и славянство. Константинополь как столица России немыслим, а Константинополь как столица православия — должен».
«Константинополь, что ж, столица греков. Надо раздробить, ибо со славянами передерутся, — без России не обойдется».
«Нет союзников, все против нас, но
«Религия не одна только форма, она всё».
«Русское самодержавие. Об обеспеченности самодержавия. Все свободы разом и все земские соборы, потому что слишком обеспечена власть. Только у нас одних. Наша своеобразность».
«В том ли демократизм, чтоб поддерживать разврат без удержу и отпугивать капиталы, руки и ум от земли. Вместе с тем истреблять и леса, ибо крестьяне истребляют с остервенением, чтоб поступить к жиду. Митрофанушка, все ему няньки, кормят его до боли в желудке, смерть причиняют».
«Отвлекают примирение с народом. Он, дескать, эксплуатирует его. Да неужели они не понимают, что будь только деньги у капиталиста, так он и среди всякой бесправицы доведет до эксплуатации. Следовательно, если кого наши либералы и преследуют, так это только честных помещиков, земледельцев, которые среди народа могли бы послужить к его же силе и просвещению».
«О, не развращайте народ бесправицей. Наше время вроде смутного времени при междуцарствии. Скажут мне: 'А что же вы кричали про народ и пели ему дифирамбы? Вот признаете же его собакой и канальей?' Врете вы, я же его и люблю, коли хочу спасти от разврата, а вы-то вот и губите,
«Что будет с Россией без лесу? Положение хуже Турции. Ждет жид».
«Малоруссия, язык через триста лет уничтожится. Быть малороссом, чехом — мелкая идея, быть всеславянином — выше, а для чего всеславянином? Чтобы сказать всеславянское слово. Какое оно? Православье, а главный выразитель — великорус… Но идея не созрела. Славяне не понимают, она лишь в России. И потому мы должны служить славянам и облегчать их участь, а там как они хотят: примкнут или нет к федерации — все равно».
«Федерация всех славянских земель, но Константинополь русский (знамя). Столица православия».
«Народ — Митрофанушка, поступить к жиду».
«Сохранить единицы славянские, единя их в одном православии».
«Взгляд русский составился в том, что мы православны… О Европе мы можем теперь, после двух веков, заключить, что христианством они не взяли, хотят взять наукой, социализмом».
«Столица православия — вот наша идея, чего же боится Европа, Россия останется в России, но станет государством Константинополя как хранительница православия».
