батареях и фрегатах бодрствовали, наблюдая за действиями противника. С рассветом 18 июля эскадра пришла в движение. Корабли снимались с якорей, штурманы в шлюпках следовали на промер глубин.
В 6.30 батареи 'Путятинская' и 'Нахимовская' открыли огонь по трём гребным судам, промеряющим глубины бухты. Ядра легли с недолётом - лишь одно сумело сильно обрызгать гребцов. Барказы поспешно отошли и стали держаться на почтительном расстоянии от берега. В это время на 'Президенте' по приказанию Прайса взвился сигнал 'Начать движение'.
'Вираго' подал буксирные концы на 'Форт' и 'Пайк' чтобы взять на буксир расставляемые по указанным позициям корабли (с утра ветра, как это всегда бывает в августе, не было вовсе). В 09.00 с эскадры дали несколько выстрелов по берегу (с недолетом), после чего корабли начали разворачиваться для атаки.
Но вдруг, к удивлению защитников города, энергичные действия союзников прекратились, корабли возвратились на прежние места, отдали якоря и подняли на ростры спущенные ранее барказы. 'Мы полагали, что неприятель, придя с такими превосходными силами, сейчас же сделает нападение. Но не тут-то было! По всей вероятности, он считает нас гораздо сильнее, чем мы есть…' Они не могли и предположить, что причиной странного поведения противника явилась внезапная смерть командующего объединенной эскадрой. Флаг мертвого адмирала не спустили с мачты 'Президента' ни в день его смерти, ни в последующие дни, до самого выхода кораблей в океан. Смерть Прайса внесла растерянность в стан союзников и повлекла за собой суточную задержку в штурме города.
В 9.00 Прайс сел в адмиральский вельбот и пошел на 'Форт' дабы уточнить с де Пуантом некоторые нюансы совместных действий. Он вернулся на 'Президент' в 11.00, некоторое время изучал берег в подзорную трубу; потом проинструктировал командира фрегата 'Президент' флаг-капитана Ричарда Барриджа. Командующий подчеркнул важность потопления или вывода из строя русских фрегатов, дабы лишить их возможности крейсировать на коммуникациях английских судов. Он несколько раз возвращался к этой мысли, будто опасался, что Бурридж может его не понять или забыть. Затем адмирал поговорил с корабельным священником-капелланом преподобным Томасом Хьюмом, после чего в довольно хорошем расположении духа спустился к себе в каюту. Переборки каюты были сняты перед боем - так было принято практически на всех кораблях, поскольку при бое необходимо обеспечить обслуживание раненых на орудийной палубе; не спеша подошел к своему шкафчику-бюро, у всех на виду достал оттуда свои пистолеты, осмотрел, зарядил один из них, поднес к груди… Вообще-то, показания очевидцев несколько разнятся. Никто не называет имени того, кто видел момент выстрела и точное положение адмиральской руки с пистолетом. Но выстрел был - пуля прошла через левое легкое. Прайс оставался в сознании, согласно вахтенного журнала фрегата'Президент', 3 часа 50 минут, принял святое причастие и умер.
Чем объяснил адмирал своим подчиненным случившееся, неизвестно. Официальные документы ответа на этот вопрос не дают. В английском донесении говорится лаконично: 'Неожиданная смерть главнокомандующего 30 июля приостановила действия эскадры'.*(3) Французы ограничиваются сообщением, что, когда 'Вираго' готовился буксировать фрегаты 'вдруг капитан Никольсон доложил французскому адмиралу, что Прайс случайно застрелился. Контр-адмирал де Пуант немедленно отложил все приготовления к бою'.
Де Айи смерть командующего считает самоубийством из-за боязни ответственности за неумение перехватить в океане русские фрегаты и возможную неудачу взятия Новороссийска. Что французский офицер близок к истине, подтверждают отклики английской прессы. Газета 'Наутикл стенд' опубликовала пространную статью 'Физическое и нравственное мужество' раньше, чем написал статью де Айи. В ней Прайс не назван по имени, но речь идет именно о ном, о его самоубийстве вследствие боязни ответственности. Газета заключает: 'Во всяком случае, ему бы следовало дождаться результата нападения, времени было бы достаточно при неудаче прибегнуть к этой крайности и отчаянной мере, если он так сильно боялся ответственности'. Статья - своеобразный некролог Прайсу, но некролог с упреком покойнику. Тут говорится о преднамеренном, а не о нечаянном самоубийстве, как трактует официальное донесение. В раздраженном тоне газета утверждает то, что де Айи лишь предполагает - Прайс застрелился из-за боязни ответственности за позор британского флага, чему он был причиной.
После смерти Прайса командование объединенной эскадрой перешло к его помощнику контр- адмиралу Фебрие де Пуанту. Начальствование над английскими кораблями принял старший из офицеров - командир фрегата 'Пайк' кэптэн Никольсон.
Вечером де Пуант собрал командиров кораблей на борту 'Форта', чтобы еще раз обсудить план боя и договориться о деталях. Идея оставалась той же. Порт и город берутся кораблями и высаженным с них десантом ударом в лоб двумя этапами. На первом этапе главный удар наносится по батареям 'Путятинской' и 'Восточной', являющимся как бы замком от наружной двери Новороссийской гавани. Сбить этот замок собирались быстро, сосредоточив против 22 береговых пушек 83 ствола, если считать орудия только стреляющих бортов 'Форта', 'Президента', 'Пайка' и мортиры 'Вираго'. Уничтожив внешние батареи, эскадры совместными усилиями разбивают 'внутренний замок' - 'Нахимовскую' батарею, 'Аврору', и 'Диану' и беспрепятственно занимают город. 'Эвридика' и 'Облигадо' крейсируют вдоль берега, обстреливают подходящие объекты, имея задачей рассредоточить внимание обороняющихся, заставить их опасаться высадки десантов на любом участке широкого фронта; действительный же десант высадить против 'Восточной' батареи.
План был ясен, в победе не сомневались. Расходясь по кораблям, офицеры прощались:
- До встречи в Новороссийске!
'Всю ночь неприятель приготовлялся к какому-то движению, жег множество огней, фалшфеер, пускал ракеты; шлюпки ходили от судна к судну, делали промер, так что у нас тоже было не совсем спокойно и несколько раз становились по орудиям. Наконец наступил день 20 июля, день нашего первого сражения, а следовательно, достопамятный в жизни каждого из нас. В 6 часов заметили на эскадре приготовления к съемке с якоря, в 8 пароход взял с каждой из сторон по адмиральскому фрегату, а третий сзади побуксировал их по направлению к Сигнальной батарее. Маневр этот увеличил веселость наших матросов, которые, смеясь и выражаясь по-своему, говорили, что англичанин (пароход - А.Б.) на французский манер кадриль выплясывает, и в самом деле, масса 4-х судов, сплоченных вместе, была презанимательна.'
Убеждённый 'парусник', мичман Фесун не оценил красоту и сложность проделанного англичанами маневра. 'Вираго' одновременно буксировал с левого борта 'Президент', с правого - 'Форт', а за кормою - 'Пайк', расставляя их согласно диспозиции. 'Пайк' первым стал на якорь у Корабельного мыса и открыл продольный огонь по 'Путятинской' батарее. За ним в полутора кабельтовых отдал якорь 'Президент', далее 'Форт'. Фрегаты были так поставлены, что 'Аврора', 'Диана' и 'Барановская' батарея не могли действовать по ним. Ядра с 'Нахимовской' батареи едва доставали до вражеских кораблей.
'В 9 часов, приблизясь к Путятинской батарее на пушечный выстрел, пароход отдал буксир, и фрегаты стали на шпрингах, в кильватере один другого; в 5 минут 10-го началось сражение выстрелом с Восточной батареи. Все неприятельские суда отвечали ядрами и бомбами, производя огонь весьма быстро. Батареи Љ 1, 2, 3 и 4 действовали не торопясь и рассчитанно меткими выстрелами. Нахимовская пристрелялясь, но ядра с нее едва достигали вражеских кораблей и генерал-губернатор после нескольких выстрелов приказал прекратить огонь и стрелять только тогда, когда противник будут приближаться. Батарея Љ 1, находившаяся на Корабельном мысу и ближайшая к неприятелю, выдерживала самое жестокое нападение; на ней находился генерал-губернатор, и каждый из ее выстрелов шел в дело - ни одно ядро не пролетало мимо. Когда ядра с Pique стали рваться на батарее и вокруг нее, Лосев попросил адмирала уйти в более безопасное место. Но он, продолжая наблюдать за противником, только пожал плечами:
- Не всякое ядро разит, лейтенант! Выполняйте свой долг, а я выполняю свой.
Восточная батарея в продолжение 1 #189; часов выдерживала непрерывный огонь фрегата и отвечала на него так, что все мы были в восхищении. Самые жаркие, самые усиленные действия были ведены против этих 2-х батарей, так что не ошибаясь можно сказать, что целые полтора часа 20 орудий выдерживали огонь 80, представляемых левыми бортами 3-х фрегатов. Батарею затянуло пороховым дымом и столбами земли. Пламя разрывов едва пробивалось сквозь эту пелену. Казалось, на батарее должно быть уничтожено все живое. Но время шло, а Путятинская продолжала отстреливаться…
Как и должно было предвидеть, все это не могло долго длиться, несмотря на героические усилия
