Сверху я поставила в пакет ведерко с мороженым и, решив, что большей нагрузки пакет все-таки не выдержит, направилась к статуправлению, возле которого оставила свою «девятку».
Я ощущала себя вьючным животным, поскольку одно мое плечо оттягивала сумка, с которой я никогда не расставалась, а в другой руке, по моим приблизительным подсчетам, было килограммов пятнадцать. Я спешила, чтобы продукты не успели полностью разморозиться.
Каково же было мое удивление, когда я не обнаружила своей «девятки» на том месте, где ее оставила! Груз стал сразу вдвое — нет, даже втрое! — тяжелее. Уверенности в том, что я успею довезти продукты до холодильника до того, как они потекут и превратятся в жидкую массу, не было совсем. Я понимала, что машины на улицах Тарасова угоняют. Но почему такое должно было произойти именно с моей и именно в тот момент, когда я так нагрузилась, я отказывалась понимать.
Это был самый больной удар по моему самолюбию, который я могла получить. Я как последняя дура стояла под раскаленным солнцем и вместе с продуктами таяла, таяла, таяла…
Через пару минут я все-таки пришла в себя — холодный рассудок частного детектива взял верх над эмоциями расстроенной женщины. Я поняла, что именно мою машину угнали не случайно. Это был, скорее всего, очередной ход моего анонимного противника, только на сей раз он переступил черту. Рисунки на стекле машины — это почти невинные шуточки, хоть и с хулиганским уклоном, а угон автомобиля — уголовно наказуемое деяние.
Я перешла в тень высокого тополя, поставила тяжеленный пакет на асфальт и полезла в сумку за телефоном, чтобы позвонить в милицию. В тот момент, когда мне ответили, я увидела свою бежевую «девятку» на другой стороне улицы. Я мгновенно отключила телефон и сделала несколько шагов от дерева, чтобы убедиться, мой ли это автомобиль. Конечно, перепутать я его не могла, но произошедшее казалось слишком уж невероятным! Средь бела дня, не боясь моего скорого возвращения, некто переставил мою «девятку» на другую сторону дороги. Сам собой напрашивался вопрос, зачем это сделано?
Я уже собралась переходить дорогу, но вспомнила о пакете с продуктами, оставленном под деревом. Я успела подойти к нему раньше, чем пьяный старикашка, уже облюбовавший издалека «забытую» мной поклажу. «Да, ничего без присмотра оставлять нельзя, — подумала я. — Хорошо хоть сумку взяла с собой, а то еще уперли бы ее из машины. А я без ее содержимого осталась бы, как говорится, без рук».
По возвращении домой я сразу бросилась на кухню и запихала в морозильную камеру слипшиеся пельмени и полужидкое мороженое. А вот гавайские и мексиканские овощные смеси разморозиться, к счастью, не успели.
Потом я решила прослушать записи со своего «жучка». Похоже, Вахрушевы домой не возвращались, потому никаких разговоров по телефону не вели. Это когда я находилась в их квартире, мне казалось, что хозяева непременно должны нагрянуть с минуты на минуту. Теперь я понимала, что только вечером Николай Константинович и Нина Федоровна вернутся домой и, возможно, скажут что-нибудь интересненькое. А пока «жучок» молчал.
На автоответчике тоже не было никаких сообщений. Никаких! Вчера вечером Витька Буренков звонил аж три раза, а сегодня я была ему уже не нужна. Интересно. «Может быть, зря я упорно не хотела включать его в круг подозреваемых лиц и закрывала глаза на очевидные вещи? — спросила я себя. — Ведь он следил за мной, и если бы я не загнала его в тупик во дворе, то он так и не проявил бы себя!» Отговорки Буренкова, вроде случайной встречи и возникшего желания разыграть меня, стали казаться очень слабыми. К тому же я решила, что нашла связь между Витькиными звонками и крышкой гроба, прислоненной к моей двери. «Он узнал, что меня нет дома, подумал нагрянуть и ждать меня в квартире, у него ж, кажется, остались мои ключи. А в подъезде ему в голову пришла новая идея, — фантазировала я. — Нет! Дружка моего стоит проверить. Что с того, что когда-то мы были близки?»
Для начала я решила бросить свои магические двенадцатигранники и спросить у них, какую роль в моей жизни играет сейчас Витька Буренков.
Я поймала себя на мысли, что с тех пор, как занялась делом Вахрушева, каждый день вынуждена обращаться к помощи «косточек». Я также отметила для себя, что пока новых предложений ко мне не поступало, и если бы не Лидия Петровна, то сидела бы я сейчас без работы. Разгар лета всегда был периодом затишья. Я уже перестала жалеть, что приняла предложение бывшей супруги Вахрушева, тем более «кости» обещали мне быстрое развитие событий. Я искренне верила, что завтра вечером я поставлю точку в своем расследовании.
Сомневаться во вчерашнем ответе двенадцатигранников на мой вопрос я тоже не могла. Угон моей машины оказался вовсе не угоном. «Да. Мой противник точно бравирует. На самом деле он или она не в состоянии сделать ничего серьезного», — подумала я.
Потом я постаралась отогнать от себя все посторонние мысли и сконцентрироваться на вопросе о Витьке Буренкове. Как ни странно, но мне никак не удавалось уловить момент наибольшего проникновения в суть волнующей меня проблемы. Мозг, словно включенный компьютер, выстраивал логические цепочки и взаимосвязи между всеми людьми и событиями, с которыми я сталкивалась с начала расследования. А мой бывший бойфренд, с которым я рассталась по причине его отъезда в столицу, где ему предложили интересную и высокооплачиваемую работу, никак не вписывался в общую картину последних дней. Огромным усилием воли я пыталась сосредоточиться на его персоне, но, увы, Витька Буренков все время ускользал куда-то в зону недосягаемости моего воображения.
В конце концов я поняла, что двенадцатигранные магические кости сейчас, когда я в таком состоянии, вряд ли помогут прояснить ситуацию. Оставалось рассчитывать только на свои собственные логические построения и… на решительные действия, к которым пора было переходить. Поездку в рабочий поселок Текстильщик я снова отложила на потом, потому что сначала решила отыскать Буренкова. Нет, звонить и назначать встречу с ним я не собиралась. Нужно было воспользоваться эффектом неожиданности, а потому я надумала поехать на его старую квартиру, которую, как я знала, он еще не продал.
Я поймала себя на мысли, что мне, как и в старые добрые времена, хотелось произвести особое впечатление на Буренкова, поэтому я так долго подбирала себе наряд и макияж. Хотелось выглядеть интригующе-женственно, но естественно, эффектно и кокетливо, а не вызывающе. В моем обновленном гардеробе нашлись вещи, способные, на мой взгляд, сделать меня именно такой.
А ведь сначала я не хотела покупать прозрачную шелковую блузку с узором из лиловых цветочков, просто посмотрела на нее из любопытства. Мне и в голову не приходило, что такое сочетание возможно и тем более что я смогу ее надеть. Но продавщица уговорила меня примерить эту эксклюзивную модель. Я согласилась, а когда взглянула на себя в зеркало, то поняла, что вещица создана именно для меня. Потом я подобрала для нее и юбку — джинсовую с оборками. Тогда в примерочной магазина я думала, подойдет ли мне этот прикид для работы. Теперь я смотрела в зеркало и видела в нем женщину, идущую в ногу с изменчивой модой, а не частного детектива, бегущего вдогонку за подозреваемым.
Осталось сделать соответствующий макияж. В такую жару я обычно минимально использовала косметику, но предстоящая встреча с бывшим любовником требовала отойти от этой привычки. То обстоятельство, что в моей рабочей сумке лежала почти пустая косметичка, еще не говорило о том, что у меня совсем не было косметики и дома. Наоборот, у меня имелась другая проблема — проблема выбора. Я поочередно открывала одну коробочку с тенями за другой и не могла подобрать именно тот тон, который лучше других подчеркнул бы глубину моего взгляда. Наконец среди всех оттенков коричневого я выбрала цвет «жемчужный орех». В сочетании с контуром для глаз цвета «шоколадной глазури» эти тени, как мне казалось, придали моему взгляду именно ту проникновенность и в то же время загадочность, которых я и хотела достичь. Губную помаду я подобрала с ходу и не ошиблась. В результате я увидела в зеркале восхитительную стерву, перед которой наверняка не мог бы устоять не только Витек, но даже мой любимый актер Ричард Гир. Впрочем, это был уже перебор. Мне всего-то надо было заставить Буренкова рассказать о себе — зачем он прибыл из Первопрестольной в родной Тарасов и случайно ли наши пути вдруг снова пересеклись.
Через двадцать минут я была уже около подъезда дома, на пятом этаже которого жил когда-то мой бойфренд. В том, что Витька сейчас здесь, я не сомневалась, потому что припарковала свою машину рядом с его новенькой черной «десяткой». Минуту я посидела в салоне, настраиваясь на предстоящий разговор. Мне не хотелось «клещами тащить» из Буренкова признания, я предпочитала, чтобы он сам повинился в своих черных делишках против меня. «Когда личная жизнь, пусть и прошлая, перемешивается с работой, — думала я, входя в подъезд, — возникают дополнительные трудности. Но их преодолевать даже
