– Что, рады? – спросил он холодно.

– Нет, чего мне радоваться, – бросила я, – теряю приличный заработок, да еще придется сдавать вас властям.

– А вы не сдавайте, – предложил Дмитрий Иванович, обжигая меня взглядом, – что скажете насчет пятисот тысяч из моего сейфа?

– Меня они не интересуют, это грязные деньги, – произнесла я, в душе борясь с соблазном. – Не валяйте дурака. Я знаю, что вы не такая, как сейчас пытаетесь себя изобразить, – сказал антиквар со злостью.

– Даю миллион долларов.

– У меня большие сомнения, что я успею его потратить, – заметила я, – если вы так легко расправились с Валерией Евгеньевной, к которой питали теплые чувства, из-за того, что она не сходила за продуктами, то даже боюсь представить, что потом случится со мной из-за миллиона долларов.

– Да что ты говоришь! – взвизгнул антиквар, весь багровый от ярости. – Я любил Лерку, как никого и никогда в жизни не любил, а она меня предала. Я ей говорил: «Подожди немного, я разберусь с делами, и мы уедем отсюда навсегда в теплые страны». Оставалось чуть-чуть, но она не выдержала. Захотела захапать все себе.

– С чего это вдруг вы решили, что она решила вас кинуть? – поинтересовалась я.

– Я слышал это собственными ушами, – закричал Дмитрий Иванович, не отрывая от моего лица пылающих глаз, – она не знала про подслушку на балконе. Вышла, позвонила своему сыну и сказала, что сегодня вечером позаботится о нас с вами, чтобы в пол-одиннадцатого он приехал к дому со своим другом, чтобы вскрыть сейф. Знаете, как она собиралась о нас позаботиться? Я нашел у нее в тумбочке у кровати крысин, а до этого она предложила бы сварить нам с тобой кофе.

Я сглотнула, чувствуя выступившую на лбу испарину, а он продолжал:

– Когда я услышал, как она говорит «я больше не могу выносить этого старого пердуна и пора ему сдохнуть», у меня все в голове помутилось. Я даже ни о чем не думал, ворвался в гостинную и саданул ее первым, что попалось под руку. Она как раз шла мне навстречу. Вскрикнув, упала, а я кинулся на нее и бил, бил, пока она не затихла.

– Где пепельница? – спросила я.

Дмитрий Иванович вздрогнул, запнулся, потом произнес:

– Не помню, кажется, выбросил в окно.

– Потом вы завернули тело домработницы в ковер и вынесли его в подъезд, потом вернулись в свою квартиру, быстро свернули и упаковали окровавленный ковер, убрали следы крови, а на место старого ковра положили новый, похожий, так?

– Так, – пробормотал антиквар упавшим голосом. – Не думал, что ты такая смышленая, а Антон, козел, мне говорил: «Да все бабы дуры».

– Очень рада, что вы изменили свое мнение об умственных способностях женщин, – перебила я его и задала вопрос, давно интересовавший меня: – Значит, вы один вынесли труп в подъезд, а после того, как я притащила к вам Василия, позвонили Антону и он приехал?

– Да, так все и было, – произнес антиквар, сверля меня взглядом. – И вообще, нечего меня тут допрашивать, вы не следователь.

Я посмотрела на часы – пять минут одиннадатого. Есть еще время перевоплотиться в покойную, чтобы подать сигнал. Зная о прослушке, Валерия Евгеньевна, очевидно, запретила им звонить или посылать сообщения, иначе бы антиквар мог что-нибудь заподозрить.

– Вы знаете, из какой ямы я ее вытащил? – со слезами в голосе сказал мне Дмитрий Иванович. – Она же зэчка, жила с каким-то алкашом. Когда у него была белая горячка, он кинулся на нее с ножом. Но она-то баба здоровая, этим же ножом и зарезала. Посадили. Когда вышла, не могла найти работу. Работала то гардеробщицей, то уборщицей. Я как-то видел, как она моет полы, пожалел и взял к себе.

Представив, как Валерия Евгеньевна моет полы, я поняла, почему он ее пожалел. Мне было некогда выслушивать сопливые признания антиквара. Уединившись в своей комнате, я снова начала гримироваться. Надела черный парик, халат Валерии Евгеньевны, сделала накладки на грудь, живот и бедра и в таком виде вышла на балкон. В темноте моя маскировка должна была сработать. Меня вполне могли принять за домработницу. Главное, чтобы милиция, вызванная обеспокоенными соседями, не примчалась раньше, чем я рассчитывала. Я стояла на балконе до тех пор, пока меня не заели комары. Ругая непунктуальных налетчиков, я глянула на часы – тридцать пять минут. Скорее всего они уже не приедут, решила я. Подождав еще пять минут, я вернулась в гостинную. Пытаясь развязаться, антиквар упал лицом на ковер и так и остался лежать, не в силах подняться. Я рывком усадила его на место.

– Забирайте все деньги, которые найдете в сейфе, – предложил он в отчаянии, с мольбой заглядывая мне в глаза.

– Нет, спасибо, – ответила я равнодушно, вытащила телефон, чтобы вызвать милицию, но в этот момент раздался звонок в дверь. Я взглянула на новый монитор, где отобразились два великовозрастных оболдуя, явившихся за несметными богатствами антиквара. Один из парней, черноволосый и круглолицый, сильно смахивал внешне на Валерию Евгеньевну. Я поняла, что это и есть ее сын. Погасив свет в квартире, я открыла дверь. Парочка тихо проскользнула внутрь.

– Ну как, мам, они загнулись? – прошептал в темноте Игорь Золотов.

– Еще нет, сынок, – прошептала я в ответ ему на ушко.

Он рванулся, но было уже поздно. Короткая драка в темноте – и оба налетчика, связанные, присоединились к Дмитрию Ивановичу.

– Ты кто такая? – спросил меня удивленно Золотов, едва очухавшись.

– Я – народная мстительница, спасаю женщин, детей, калек и убогих, – представилась я.

– Чего гонишь? Где моя мать? – завопил Золотов, негодуя.

– Твоя мать убита, – жестко ответила я. – Убил ее вот этот старичок. – Я указала на Дмитрия Ивановича. – Он утверждает, что вы с Валерией Евгеньевной хотели его укокошить и меня заодно.

– Что ты врешь, падла! – заорал на антиквара Золотов, пытаясь достать его зубами. – Да я тебя…

Антиквар, уклоняясь, завопил:

– Бери все: деньги, бриллианты, только убери его от меня и развяжи!

– Вот вы смущали меня, смущали, я и решилась поступиться своими принципами. Двадцать миллионов долларов – громадная сумма, – сообщила я им. И Золотов и антиквар замерли с вытаращенными глазами. – Возьму деньги и бриллианты из сейфа, квартиру подожгу, а вы потом разбирайтесь между собой, кто прав, а кто виноват, – невозмутимо продолжала я, – на том свете.

– Нет! – заорал Золотов, трепетно относившийся к своей жизни. – Мы с матерью и не собирались тебя убивать. Это все он, – кивнул на антиквара. – Мать рассказала, что он хотел надурить страховщиков. Продал все свои ценности, собрал деньги и хотел слинять, а квартиру сжечь вместе с трупом какого-то бомжа, будто бы он сам погиб. Мама потом должна была куда-то там к нему приехать, но она не хотела.

– Почему? – удивилась я. – Жених-то завидный.

– Да он псих и скряга, – ответил Золотов, искоса глядя на Дмитрия Ивановича. – Мать сказала, что она из-за него скоро сама сдвинется. Мы хотели просто усыпить вас снотворным, взять деньги из сейфа, да ходу.

– Врешь! – взревел антиквар. – Я нашел у нее крысиный яд, а снотворное мне что-то не попадалось!

– Пошел на хер, перхоть петушиная! – взвыл Золотов, пиная старика ногой по колену.

– А ну, успокоились! – прикрикнула я. – Пусть с вами разбираются органы. Я не нанималась вас исповедовать.

Милицию мне пришлось вызывать самой, потому что из соседей на это, видно, никто не решился. Перед ее приездом мне в голову пришла отличная идея, как можно было проверить слова сына домработницы. В сумке у меня валялся цифровой фотоаппарат. Вооружившись им, я, не теряя времени, сфотографировала большинство предметов обстановки квартиры антиквара и отправила фотографии по электронной почте Юзеру, чтобы он переслал их своему знакомому, разбирающемуся в антиквариате. Еще я попросила проверить звонки с сотового Антона за последние два дня, пообещав Юзеру рассказать потом