– Ах, это! – старый преподаватель кивнул. – Получаешь нормально?

– Да ну... – Юлька неопределенно пожала плечами. Рассказывать о своей профессии ей никак не хотелось. – Слушайте, – сказала она. – А что у вас там за портрет в траурной рамке в вестибюле на стене?

В ответ Василий Никанорович вздохнул, грустно покачал головой.

– Да вот, ЧП у нас в училище случилось, – сказал он. – Вчера вечером одну девочку нашу убили, прямо у входа, средь бела дня... Куча народа вокруг ходила, все видела, и никто толком ничего сказать не может! Кошмар, что делается!

– А милиция что говорит? – спросила Юлька.

– Да милиция!.. – Василий Никанорович презрительно махнул рукой. – Ничего она не говорит! Говорит, будем разбираться.

– А что, хорошая была учащаяся?

– Очень хорошая! – Василий Никанорович серьезно и грустно кивнул. – Певица, на эстрадном училась, джаз, рэп пела, знаешь как – закачаешься! Ее на эстрадный конкурс в Юрмалу посылали, на телевидении ее записывали. В Юрмале она, правда, только на второй тур прошла, но все говорили, что ей надо подождать, позаниматься, она очень перспективная...

– А за что ж ее убили? – Юлька решила, что будет нелишним узнать, что болтают в училище об этом.

– Да кто ж его знает? – Василий Никанорович пожал плечами. – Милейшая, добрейшая девушка была, очень вежливая, интеллигентная, культурная...

– Может быть, случайность? – предположила Юлька вслух, а про себя подумала: «Не может быть, чтобы в училище не знали о ее связи с Петровичем».

– Может быть, – согласился Василий Никанорович. – А вообще, вряд ли. У нас женщины говорят, что это ее спонсора работа. Приревновал ее к нашему Андрюшке.

– Это ее парень, да?

– Андрюшка-то? – Василий Никанорович усмехнулся. – Это мой ученик! – сказал он с гордостью. – Гениальный гитарист может из него выйти, если не свихнется. – Потом лицо его омрачилось, и он снова заговорил печально:

– Я ведь ему говорил: не связывайся ты с ней, у нее уже есть мужик, ну, этот спонсор-то... А они чем старше и страшнее, тем ревнивее. Хорошо еще самого Андрюшку вместе с Мариной не убили!..

Юлька кивнула. Ей лучше старого учителя было известно, сколь близок был к гибели Андрюшка, когда поддерживал падающее тело мертвой Марины.

– А этот спонсор, кто он такой? – Юлька решила, что нелишним будет узнать, что думают о Петровиче в музыкальном училище.

– Да мужик один, – отозвался Василий Никанорович. – Старый уже, лет сорок, лысый, башка голая, как...

Старый преподаватель имел право иронизировать над лысыми, поскольку его голову, несмотря на солидный возраст, украшала копна седых аккуратно расчесанных волос.

– Я вот не пойму, Василий Никанорович, – продолжала Юлька. – Этот спонсор – зачем он был ей нужен? Что он, собственно говоря, спонсировал?

– То есть как это что! – удивленно воскликнул старый преподаватель. – А записи на телевидении? А поездка в Юрмалу? Ты знаешь, сколько вообще денег стоит поехать на конкурс?

– Что, много, да?

– А то! – Василий Никанорович усмехнулся. – И записи на телевидении, и пару концертов – все это он ей устраивал, организовывал, оплачивал.

– И она с ним – это самое? В благодарность?

– А хрен их знает. – Он недовольно поморщился. – Я в чужую личную жизнь не лезу и тебе не советую! Кстати, ты зачем это все меня расспрашиваешь, прямо как следователь прокуратуры?

– Да так, интересно же. – Юлька беспечно пожала плечами. Она совершенно не боялась ни выговоров, ни подозрений своего старого преподавателя.

– Да, для Андрюшки вся эта история – страшный удар, – проговорил старик задумчиво. – Это же прямо у него на глазах случилось. Рассказывали, они шли вместе из училища, он толком и не понял ничего... Вдруг Маришка вздрогнула, стала падать. Он подхватил ее, спрашивает, что, мол, с тобой, смотрит, а на лбу у нее дырка. Вот так, чисто сработано!

– Вам сам Андрюшка это все рассказывал?

– Нет, я его так и не видел со вчерашнего вечера. Мне это Ершов пересказывал, он вчера вечером здесь был, репетицию вел, после которой все это и случилось.

Ершов был руководителем эстрадного оркестра в училище.

– А этот... – Юлька едва не ляпнула «Петрович». – Этот спонсор, он появлялся здесь после вчерашнего?

– Спонсор? Нет... И слава богу! Пусть он только появится – ему наши женщины глаза выцарапают!

Юлька недовольно закусила губу. Она, конечно, знала, что женщины были бы правы, но...

– Нет, так тоже нельзя, – сказала она. – С какой стати они уверены, что это именно он сделал?

– Да говорят так! – Василий Никанорович пожал плечами. – И потом, этот спонсор, он же угрожал нашему Андрюшке!

– Угрожал?

– Ну, когда он с Маришкой только начал гулять. Приперся однажды этот тип вместе со своими двумя охламонами, те Андрюшку к стене приперли, дали ему пару раз по морде. Шум, визг стоял страшный.

– Это было прямо в училище?

– Ну да, прямо в вестибюле! – Василий Никанорович усмехнулся. – Только толку от этого было мало, Андрюшка все равно продолжал с ней гулять. А спонсор после того случая больше в училище не появлялся.

– И что, с Мариной больше не встречался?

– Во всяком случае у нас, в наших стенах. Так-то я не знаю, может быть, он где еще ее подкарауливал.

Юлька кивнула, грустно вздохнув. Все это были бы очень ценные сведения, если бы ей нужно было найти убийцу Марины Дягилевой. Но убийца-то был ей как раз известен, проблема была в том, чтобы отправить его за решетку, не угодив туда самой.

– А кстати сказать, последнее время они не расставались, Марина с Андрюшкой, везде вместе ходили. А спонсору этому, наверное, ничего и не досталось, одни только его кассеты.

– Кассеты? – удивилась Юлька. – При чем здесь кассеты?

– Ну, видеозаписи выступлений, – пояснил, усмехаясь, Василий Никанорович. – Этот спонсор, когда еще в хороших отношениях с Мариной был, часто в училище приходил, на каждый экзамен обязательно. А когда концерты случались, он на видеокамеру их снимал. Говорил, эти записи ему душу греют, почти как она сама. – Старый преподаватель снова усмехнулся. – У него этих записей должна быть уйма, есть чем утешиться.

Юлька вежливо, но равнодушно кивнула. Все это было очень мило и даже трогательно, но ей в решении проблемы помочь никак не могло.

– Ладно, пойду я, Василий Никанорович, – сказала Юлька. – Рада была с вами поболтать, вспомнить былые годы.

– Да и я рад, – отозвался старик, вставая. – Заходи еще, как время будет.

Поднимаясь на ноги, Юлька вдруг ощутила сильное головокружение и тошноту. Она пошатнулась и заметно побледнела, так что Василий Никанорович с тревогой посмотрел на нее.

– Ты что, девочка? – по-стариковски засуетился он. – Ты уж не больна ли?

– Да нет, все нормально, – сказала Юлька устало, массируя себе виски. До нее вдруг дошло, что она же ничего не ела со вчерашнего вечера! Эти ужасные события, убийство, общение с милиционерами – все это начисто отшибло у нее все мысли о еде. Теперь вот организм мстил ей за это.

Оказавшись на улице, Юлька стала вспоминать, что из продуктов еще есть у нее дома, а что надо бы прикупить. И направилась в супермаркет на Немецкой улице, неподалеку от училища. Обычно она покупала