В тот вечер Юлька Фролова стояла, как обычно, на углу улиц Большой Казачьей и Чапаева. Это было ее место, которое она занимала вместе с другими девочками аккуратно с пяти часов. В городе было много подобного рода точек, где обеспеченные люди могли найти себе девочку на вечер или на ночь, куда можно было просто подъехать на машине, и путана сама запрыгивала к тебе в автомобиль. Однако это место, на Большой Казачьей, считалось самым выгодным, многие девочки мечтали стоять там, потому что находилось в центре города, рядом с цирком и Немецкой улицей, где располагались лучшие дорогие магазины.

Юлька Фролова стояла в небрежной позе, спиной к стене дома, и равнодушно глазела на проезжавшие через перекресток машины. Глядеть на проезжающие машины – примерно такое же занятие, что и глядеть на набегающие на берег волны моря: завораживает. Единство в многообразии. Каждая из машин на свой манер, даже одинаковые марки немного различаются, и, хотя лично тебе до них никакого дела нет, рассмотреть каждую проезжающую мимо тебя машину хочется. Изредка одна из этих машин останавливается напротив тебя, и тогда – лови свое счастье... Нет, не счастье – просто дневной заработок, не такой уж и большой по нынешним временам, учитывая связанный с работой риск. У девчонок существовала очередность, кому подбегать к подъехавшей машине, но это не значило, что клиент не может выбрать из стоящих на тротуаре девочек себе по вкусу.

Когда подошла Юлькина очередь, напротив нее остановился роскошный черный джип, блестящий всевозможными хромированными наворотами, белым хромированным буфером впереди, надписями на колесах, непроницаемыми тонированными стеклами. Юлька обрадовалась. Впрочем, она прекрасно знала, что такса уличных проституток строго определенная, клиент мог подъехать хоть на «шестисотом» «Мерседесе», хоть на старом «Москвиче», платил он все те же деньги и ни рубля больше.

Тонированное стекло у передней двери подъехавшей машины было опущено. Заглянув внутрь, Юлька обнаружила за рулем молодого парня лет двадцати пяти, одетого в клетчатую шерстяную рубашку и джинсы. Лицо парня показалось ей довольно грубым, хотя и симпатичным, вполне в ее, Юльки Фроловой, вкусе. Несколько мгновений они оба смотрели друг на друга, потом парень за рулем, не говоря ни слова, кивнул, и Юлька так же молча открыла дверь, забралась внутрь черного джипа и захлопнула за собой дверцу. Джип тут же сорвался с места и помчался по тряским, ухабистым улицам города.

Юльку не слишком интересовало, куда ее везут. С каждым клиентом это получалось по-разному. Одни везли ее домой или в загородный дом (иногда такому дому следовало бы называться сараем), или просто заезжали в пригородный лесок. Юлька очень не любила этого, однако приходилось терпеть: клиент платил наличными. Поэтому она довольно безразлично смотрела, как шикарный черный джип пробирается по узким и кривым улочкам центра города куда-то к Соколовой горе, где в числе прочего находился мемориальный Парк Победы, а чуть подальше – городской аэропорт. Они проехали мимо того и мимо другого, по извилистому то и дело ныряющему в глубокие овраги шоссе обогнули аэродром, оставив его позади себя, свернули на какую-то боковую, узкую, но хорошую, ровную дорогу, по которой помчались быстро, не боясь столкнуться на узком ее пространстве с другой, встречной машиной. Юлька решила, что едут куда-то в загородный дом. Это иногда кончалось тем, что девочки добирались в город как придется...

Они въехали в какую-то деревню, Юлька успела прочесть на мелькнувшем сбоку указателе ее название: Слепцовка. Потом поехали вдоль неказистого бетонного забора, не останавливаясь, въехали в распахнутые настежь ворота и остановились напротив обычного деревенского домика из белого кирпича. Сбоку от этого домика виднелось еще одно строение, так же из белого кирпича, с железными воротами, похожее то ли на склад, то ли на просторный, на несколько машин, гараж. Ворота его были приоткрыты, но Юлька не могла рассмотреть, что было там.

– Выходи! – коротко бросил сидевший за рулем парень и, видя, что она послушно выходит из машины, стал выбираться из нее сам.

Юлька несколько разочарованно разглядывала заросший травой двор, домик и то ли склад, то ли гараж. Она думала, что люди, имеющие такую шикарную машину, должны жить в более приличном месте.

Едва она выбралась из машины, как дверь небольшого домика открылась, и на пороге возник мужчина лет сорока, небольшого роста, но коренастый, с крупной и плешивой головой, обветренным, точно у простого работяги, лицом и огромными, грубыми руками с толстыми, как сосиски, пальцами, на одном из которых красовался, однако, крупный золотой перстень.

– Так, привез? Хорошо, – сказал мужчина – Тащи ее в дом...

Юльке такой прием очень не понравился. Они что, оба на нее слюну распустили? Или им с такой машиной трудно было вторую девку себе взять? Да на той же Большой Казачьей, только свистни... Но выбора у Юльки не было, молодой парень уже тащил ее внутрь небольшого домика. Юлька осмотрелась. Так. Небольшая обшарпанная комната. Простой обеденный стол у стены, несколько разномастных стульев, железная печурка в углу. При этом в домике не было никакой кровати, это Юльке понравилось еще меньше. Они что, на столе собираются все устраивать? И вообще, за каким чертом ее сюда притащили?

На простом деревянном столе лежал, однако ж, сотовый телефон, небольшой, свободно умещающийся на ладони, финской фирмы «Нокиа» самой последней модели. Телефон запищал сразу же, едва все трое вошли в домик. Старший из мужчин взял его, поднес к уху.

– Да?.. Так, отлично!.. Понял, сейчас едем!.. Ты жди нас на Радищева возле училища, ясно? – И он отключил телефон. – Все, пришла, – сказал он, обращаясь к молодому парню. – Можем ехать...

– Может, эту оставим все-таки здесь? – спросил парень, кивая на Юльку. – Ну ее, от греха подальше...

– Нет, Сашка, – возразил старший. – Давай уж делать как решили. Где тут ее оставишь? Стены, окна хлипкие, выбраться из них ничего не стоит. Удерет в два счета!

– А мы ее к стулу привяжем и кляп в рот вставим! Ты не бойся, Петрович, никуда она отсюда не денется!

– А если придет кто? – усомнился старший по имени Петрович. – Ключи есть и у нашего Полыхаева, и еще у кого-то...

– Не должен никто прийти!..

– Знаю, что не должен! – огрызнулся Петрович. – А вот возьмет и сдуру кто-нибудь припрется! Мы Полыхаеву ничего не сказали – он возьмет да и выпустит ее!

– Нужно было с самого начала о хорошем тайнике позаботиться...

– Да, нужно было, – согласился Петрович. – Только ты, Сашка, пойми: мне, кроме того, этой бабе мозги вправить нужно. Был бы это мужик и разговоров бы не было. Дали б ему пару раз по балде, прижгли б ему волосы на яйцах каленым железом, он и шелковый, сделает все, что нужно. А эти?.. Этой чем мозги вправить? Бабы, они от боли только злее становятся...

Сашка, слушая это, с сомнением качал головой, но не возражал.

– Ничего не бойся, – продолжал Петрович отеческим, успокаивающим тоном. – Все будет нормально! Съездит с нами, посмотрит, вреда нам от этого не будет. А ей мозги вправить в нужную сторону очень даже поможет!

После этих слов Петрович вышел из домика, Юлька осталась наедине с Сашкой.

Она со страхом слушала этот непонятный для нее разговор, из которого следовало, что попала в опасную историю. Сначала ее хотели запереть, связав и сунув в рот кляп, теперь вот решили куда-то везти...

– Слушайте, ребята, – сказала Юлька, чувствуя, что со страху выходит довольно гнусно и развязно. – Вы что, трахаться не собираетесь? Для чего вы тогда притащили меня сюда?

– Заткнись! – сказал Сашка. – Сейчас поедешь с нами, и чтобы без глупостей! Попробуй только удрать – в миг пристрелим, поняла?

В этот момент входная дверь открылась, и в домик вернулся старший из них, Петрович, держа в руках средних размеров сверток. Положил его на стол, развернул промасленную бумагу. Юлька увидела черные стальные детали. Соединенные вместе, они образовывали небольшой автомат.

– Ты липовые номера-то прикрутил? – спросил он Сашку.

– Нет еще...