будущего «бизнеса», причем в нескольких вариантах и для самых разных случаев... В общем, денег не жалел. Но зато потом, когда «машина закрутилась», оставалось только собирать деньги и закрывать филиалы, предоставляя вовлеченных в эту гигантскую аферу людей самим себе.

Отец Василий слушал и не мог поверить, что ТАКОЕ способен создать один человек. И тем не менее приходилось верить.

В Усть-Кудеяре, как сказал Борис, у Хозяина сразу все пошло немного не так. Во-первых, крепко помешал отец Василий. В отличие от остальных православных батюшек, он повел себя строптиво, довольно активно вмешался в течение событий и сразу перевел всю работу налаженной технологии делания денег в «аварийный режим». Нигде больше помощникам Хозяина не били морды, и нигде больше священники не прерывали тщательно и заранее подготавливаемые «мессы» таким хамским образом. Одно это, по оценкам Бориса, снизило расчетные прибыли в Усть-Кудеяре процентов на двадцать—двадцать пять.

– Ты ему как кость в горле был, – покачал головой Борис. – Ты думаешь, это я на тебя тогда покушение устроил?

– А разве нет?

– Нет. Мне он к тому времени уже не доверял... Наверное, поэтому и кинуть меня захотел... – с усмешкой произнес Борис. – Думал, я не пойму, что происходит. А я понял.

– И ты кинул его сам? – настороженно спросил отец Василий.

– Откуда такая подозрительность, батюшка? – усмехнулся костолицый. – Дело ведь не в том, кинул я его или нет. У него этих денег как снега во дворе. Дело в том, что я воспротивиться посмел. А он таких ломает. Не поспей ты... я и не знаю, что со мной стало бы... – с тоской произнес он.

Отец Василий перевел взгляд на окно. Там, за чисто отмытым стеклом уже розовело небо. Наступало утро одиннадцатого марта...

Они просидели в гардеробной весь день. Постепенно усталость начала брать верх, и тогда священник остался бдить, а Борис лег спать. Спустя четыре часа они поменялись, и теперь спал отец Василий. В доме было совершенно тихо. Видимо, охрана занималась поисками, а прислуга или была не допущена к работам по случаю ЧП, или воспользовалась выходным.

За окном снова сгустились сумерки. Отец Василий задремал. Ему виделась Ольга. Она держала в руках сковородку, и от этой сковородки отчетливо несло опасностью. Он вздрогнул и очнулся. Ощущение опасности не уходило. Священник привстал, и в этот самый миг дверь открылась. Она открылась совершенно бесшумно, но священник почуял это тут же! Наверное, по внезапно повеявшему прохладному воздуху.

– Е-мое! – раздался из дверей знакомый голос. – Губа! Ко мне!

Отец Василий бросил быстрый взгляд на дверь. В проеме стоял тот самый парень, что громче всех орал под окном: «Посмотрите на эту жирную свинью!» А вслед за ним в гардеробную сунулась и вторая знакомая физиономия – парня с разорванной и отвратительно сросшейся губой.

– Ты попался, поп! – усмехнулся из-за плеча Губа, потянулся и щелкнул выключателем.

Комнату залил яркий свет. «Черт! – не удержался от поминания нечистого отец Василий. – Мы действительно попали! А где Борис?»

И в этот момент откуда-то с потолка мелькнула черная тень. Стоящий впереди парень молча повалился на пол, а Губа охнул и схватился с Борисом, точно свалившимся с неба. Борис нанес быстрый, почти незаметный удар, и Губа так же молча, как и его предшественник, осел вниз.

– Извини, что не стал будить, – повернулся к священнику костолицый. – Они так внезапно появились... Пришлось вот в шкаф прятаться. Не в обиде?

– Ну тебя на фиг, Боря, – покачал головой отец Василий. – Так совсем заикой сделать можно.

– Ты так сладко кемарил... – улыбнулся Борис. – Ладно, давай гостей вязать...

Священник распахнул ранее замеченную дверку и достал целую низку галстуков.

– Классно! – восхитился Борис.

– Подожди радоваться, Боря, – одернул его отец Василий. – Ты лучше подумай, чего они сюда поперлись? Уж не Хозяин ли приехал? Может, предварительная проверка?

– Точно! – охнул костолицый и стремительно перевернул Губу на живот. – Блин! Надо спешить! А то уедет, и хрен где я его потом найду!

– Надо сваливать, – не согласился с ним священник, точно так же переворачивая на живот второго парня и связывая ему кисти дорогим, долларов за сто, галстуком. «Узнаешь, сволочь, кто из нас жирная свинья!» – мстительно думал он, затягивая узлы потуже.

– Мы так не договаривались, – враждебно напомнил Борис.

– Мы никак не договаривались, – с вызовом парировал священник. – Хватит, Боря, в войнушку играть! Тебе, поди, уже четвертый десяток пошел!

– Я же тебе рассказывал, какой это человек! – возмутился костолицый, запихивая в искалеченный рот Губы кляп. – Неужто тебе совесть позволит его отпустить?

– Я тебя крестил сегодня, – напомнил отец Василий. – И, поверь мне, не для того, чтобы ты ввязался в...

– Да пошел ты! – махнул рукой костолицый, бросил Губастого и направился к двери.

– Стоять! – вскочил и перехватил его за горло священник.

Костолицый дернулся, но вырваться из медвежьих объятий священника было не так-то просто.

– Отпусти! – мрачно потребовал он.

– Вот по загривку всыплю и отпущу, – пообещал священник. – Щенок! Пацан!

– Да я тебя... – вывернулся костолицый, прижал священника к шкафу и осекся: в коридоре явственно послышался разговор.

Они стремительно расцепились, быстро допеленали свои жертвы, рассовали их по шкафам и прислушались. Звук повторился. Он приближался и с каждой секундой становился все ближе.

– Точно Хозяин... – прошептал Борис, и отец Василий почувствовал, как сильно трясет его напарника. – Ну, я тебе сделаю козью морду, сволочь!

– Уходить надо, – недружелюбно покачал головой отец Василий. – Пока тебя на фарш не пустили... И, кстати, распятие церковное верни!

– Ну уж нет! Я отсюда не уйду! – вспыхнул Борис, быстро снял с себя огромный серебряный нательный крест, сунул его в руку священнику, выключил свет и, бесшумно распахнув дверь, выскользнул в коридор.

Священник на некоторое время замешкался, вздохнул, вернул крест на шею и последовал за ним.

Освещение в особняке словно стало ярче. Где-то играла негромкая музыка. Слышались торопливые шаги и голоса. Отец Василий шел вслед за Борисом по мягкой ковровой дорожке и сам не верил, что ввязывается в это.

Музыка стала громче; видимо, дверь в комнату, из которой она доносилась, открыли. Оба инстинктивно прижались к стене, хотя чем это могло помочь...

– Я тебе еще раз говорю, Игорь Васильевич... – послышался мягкий голос. – Ты сработал хреново.

– Я просил больше времени на подготовку, – возразил начальник охраны. – Но вы сказали...

– Я и сейчас скажу: у меня столько времени нет. Что попа упустил, хрен с ним – этот говнюк неопасен, но Ефимова я тебе не прощу!

– Да найду я Ефимова, Хозяин... – обиженно протянул начальник охраны.

– Теперь-то, когда я всю ментовку области на уши поднял, конечно, найдешь... Ладно, иди... и это... Сайкина ко мне пригласи.

– Есть!

Музыка снова стала тише, а по коридору раздались энергичные, упругие шаги. Отец Василий с опаской выглянул из-за головы Бориса и увидел, что начальник охраны идет в сторону от них. Он с облегчением вздохнул.

– Сайкин нам не нужен... – задумчиво прошептал костолицый и огляделся.

Удивление, которое моментально пробежало по его длинному лицу, сменилось яростью и – почти сразу – ужасом. Священник проследил за направлением его взгляда и оторопел: прямо по ковровой дорожке