– Иди сюда! – заорал он и, брызгая слюной, схватил отца Василия за шиворот, потащил к машине. – Руки на капот!

Отец Василий уперся, потом поддался, потом снова уперся, а потом как бы поскользнулся и со всего маху заехал губастому головой в лицо.

– Ах!.. Ты!.. Су-ука! – в три приема выдохнул тот, но сделать ничего не успел: священник резко провернулся в его руках, вырвался и, тряся полами рясы, побежал вокруг машины.

Губастый рванул за ним, но тут же провалился в наполненную водой колею, со страшным, богопротивным матом выскочил, поскользнулся, упал, глянул на свой новенький камуфляж и взревел от жажды возмездия...

Священник почесал в сторону леса.

– Помоги-ите-е! – заорал он. – Люди добры-е! Помоги-ите!

Где-то здесь должна была находиться калитка, ворота, дверь – что-то, откуда они вышли.

– Стой! – приказали сзади. – Стой! Стрелять буду!

– Помогите! – еще испуганнее, противным высоким голосом заверещал отец Василий и прибавил скорости. Стрелять-то они вряд ли начнут, а вот догнать на молодых, тренированных ногах – это да, возможно.

Сзади зачмокали по придорожной грязи, а потом и захрустели по талому мартовскому снегу торопливые шаги, но на то, чтобы обернуться и оценить расстояние до преследователей, времени не было. Священник орал во всю глотку и стремительно бежал, пока не пересек границу леса и не уткнулся в высокий, сплошной, выкрашенный зеленой краской забор. «Так! – скользнул он взглядом по забору. – Вот оно!» Чуть правее находилась приоткрытая, выкрашенная все в тот же зеленый цвет дверь.

Отец Василий стремительно шмыгнул в спасительный проем и, придерживая полы рясы руками, помчался по протоптанной в снегу тропинке.

– Стой! – орали сзади. – Стой! Стрелять...

«Хрен вам!» – весело подумал отец Василий: он уже видел далеко впереди пока еще неясные очертания самой дачи.

Священник остановился только дважды, обежав высокое здание Екимовской дачи по периметру. Все это время он беспрерывно орал, прося помощи и спасения; из разных дверей выскакивали люди в камуфляже и без, время от времени лязгали затворы в руках наиболее нервных охранников, и все больше народу вовлекалось в это сумасшедшее действо. И наступил момент, когда отец Василий понял: хватит! Дальше будет перебор.

Он увернулся от очередного парня в камуфляже и рухнул к ногам седоволосого, плотного мужика, выскочившего на заснеженный двор прямо в майке и с остатками мыльной пены на щеках.

– Спасите! – почти искренне прорыдал отец Василий. – Помогите мне, прошу вас...

– Пилягин, Свистун, ко мне! – распорядился мужик, и священник понял, что не ошибся: это был какой-то начальник. – Что за балаган?!

Все вокруг как-то стихли, перестали орать и щелкать затворами, а к мужику в майке подскочили запыхавшиеся преследователи.

– Он на территорию проник, Игорь Васильич! – задыхаясь от бега, хором выдавили они.

– А рации я вам на какой хрен дал? – рассвирепел мужик и заорал: – Почему пост покинули?! Кру-угом! Бегом марш!

Преследователи послушно развернулись и изо всех сил кинулись на свое «рабочее место». «Так, – понял священник. – Значит, Игорь Васильевич у нас – начальник охраны. И явно бывший военный!»

– В караулку нарушителя! – распорядился Игорь Васильевич и, даже не глянув, как выполняется его распоряжение, развернулся и исчез за одной из дверей.

Первый этап поставленной перед собой задачи отец Василий выполнил с блеском. Зная, что дача находится приблизительно в середине бора, он оценил расстояние от нее до забора и понял, что всего постов – пять: по периметру четыре плюс тот, что стоит на въезде.

Кроме того, пока он бегал вокруг здания, ловить его выскочило девятнадцать человек; от трех до пяти, вероятно, занимались другими делами, а все это вместе означало, что посты круглосуточные, трехсменные и, если не считать поста в парадном, наружные. Он прекрасно запомнил все три двери, откуда хоть кто- нибудь выскакивал: отдельно стоящее здание, куда его прямо сейчас и тащили, – явно «караулка», парадный вход и низенькая дверка на заднем дворе. Оттуда столь явственно тянуло запахом жареной рыбы, что ошибиться было невозможно – кухня.

Судя по тому, как суетился народ, профессионалов здесь было немного: кроме начальника охраны, отец Василий особо отметил только троих. Все остальные где-то, конечно, отслужили, но к своей новой работе еще не привыкли. Это обнадеживало.

Священника затащили в дверь, проволокли по длинному коридору и завели в просторную комнату с большим дощатым столом и парой десятков стульев. Он быстро их пересчитал – двадцать четыре. Все правильно: на две смены из трех. «Блин! – ругнулся он. – Ну и охраняют же Хозяина! Как оружейный склад!»

Его силком усадили на стул. Пахло оружейным маслом и ваксой. Отец Василий внезапно успокоился. Он знал, когда надо будет начинать операцию: во время смены караула, когда здесь останется всего двенадцать человек. Вместе с начальником караула тринадцать. И только три вещи беспокоили его: здесь ли сейчас Хозяин, где держат Борьку, числится ли его собственная персона в какой-нибудь доступной начальнику караула картотеке. Впрочем, даже если и числится, он ничего не терял – те ребята на дороге так или иначе созвонились бы со своим начальством и задержали бы его – против автоматов не слишком повыступаешь...

– Ну что, где он? – громыхнул в коридоре голос начальника караула.

– Здесь, Игорь Васильевич, в столовой...

Начальник караула вошел, посмотрел на священника ясными, внимательными глазами и сел напротив.

– Рассказывай, – кивнул он и вытащил из принесенной с собой папки какую-то форму.

Допрос длился долго и велся обстоятельно. Игорь Васильевич, судя по всему, вообще был мужик обстоятельный. И за это время священник стал обладателем еще одной весьма ценной информации – времени смены караула. Не услышать, как лязгают во дворе проверяемые разводящим автоматы караульных, было невозможно.

Версия священника о нападении на него злобных караульных вызвала у Игоря Васильевича нервный смешок, но, кажется, была понята правильно. Ну, вышло небольшое недоразумение, ну, побежал обезумевший от страха священник не туда. С кем не бывает... И тем не менее отпускать его никто не собирался, возможно, потому, что уже к концу допроса в комнату заглянул штатский. Как только он появился, начальник караула вышел за дверь, а старательно вслушивавшийся в разговор священник отчетливо услышал два слова «Хозяин» и «приедет». Этого было достаточно.

«Слава богу!» – вздохнул облегченно отец Василий и нисколько не расстроился, когда его отвели в другую, куда меньшую по размерам комнату и заперли снаружи на ключ. Нет, он, конечно, повозмущался, и довольно громко и яростно, но внутри отец Василий прекрасно понимал: его не выпустят, пока не приедет Хозяин. А если быть совсем точным, о нем забудут на все то время, пока тот не приедет.

Священник ждал долго. Первое время он бузил, колошматил в дверь, требовал немедленно его выпустить, обещал пожаловаться в патриархию и дойти до самого президента, но потом как бы сломался и затих. Спустя час его проверили – жив ли – и оставили в покое.

А едва наступила ночь и очередная смена ушла на посты, отец Василий подпрыгнул, ухватился за прутья решетки высоко расположенного маленького окна и, упершись ногами в стены, вывернул решетку вместе с двумя нижними кирпичами. На такой вес, как у него, решетка никогда и не была рассчитана.

Затем священник с оглушительным хрустом выдавил стекло и начал вытаскивать свое грузное тело наружу.