беспокойстве. – Судаков, Линев и Карпов! Судаков...

– Заткнись! – закричал на него Симпсон и дал короткую очередь в стену над его головой.

Карпов оборвал свой крик и на четвереньках побежал к другой стене, у которой сидел безжизненный Судаков. Пристроился с ним рядом.

Офицер от удара Грега упал на пол и вновь оскалил стиснутые зубы.

– Что ты хотел от русского? – вновь закричал Симпсон на него и, махнув стволом автомата в сторону сидящего у стенки Судакова, опять ударил афганца ногой в раненое плечо.

– Грег! – крикнула я. – Прекрати!

– Заткнись, сучка! Не мешай работать. – Он глянул на меня с такой ненавистью, что я даже растерялась, настолько это было для меня неожиданно. Минуту назад он разговаривал со мной совершенно спокойно.

– Чего ты от него добивался? – продолжал орать на офицера Грег. – Ты же знал, что он русский шпион. Что тебе от него было нужно?..

Грег щелкнул затвором автомата и выстрелил офицеру в левое плечо. Офицер дернулся и закричал тонким женским голосом. Грег повел стволом в мою сторону, хотя я не сделала ни одного движения. Наверное, это было предупреждение с его стороны, – чтобы не мешала.

– Он украл секретный план операции «Священный поход на...»

– Ты нашел его? – заорал Симпсон, не давая ему договорить. – Ты отнял у него микропленку? Если ты сейчас же не скажешь это, я стреляю сначала в правую ногу. Если опять будешь молчать – в левую. Если и этого будет недостаточно, я выстрелю посередине. И возьму чуть повыше, чтобы твои яйца размазались изнутри по твоим штанам. И тогда ты умрешь кастратом...

Офицер уже давно отрицательно мотал головой из стороны в сторону. Ясно было, что ничего от Судакова он так и не добился. Уж мне-то не приходилось в этом сомневаться. Грег это тоже наконец понял. Потому что он выстрелил всего один раз.

Офицер дернулся, во лбу у него появилось небольшое отверстие с ровными краями, а на полу под головой медленно растекалась лужица чего-то беловато-розового и пузырящегося...

Я отвернулась.

Грег резко и сильно дернул меня за плечо, так что я чуть не свалилась на пол, на только что застреленного им афганца.

– Не отворачивай свою симпатичную мордашку, девочка, – со злостью произнес Симпсон. – Кто-то должен делать и черную работу... Но никто, кроме старого, на все согласного Грегори, не согласен ее делать... Теперь давай займемся этими мучениками...

Он кивнул на Судакова и второго врача, сидевшего рядом с ним и со страхом поглядывавшего на автомат в руках Симпсона.

– Что значит займемся? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно резче. – Они граждане России...

Не знаю, что ответил бы мне Симпсон, что он стал бы делать дальше... Вполне возможно, он просто застрелил бы Судакова... Хотя вряд ли. Он должен был понять, что тот ничего ему не скажет и микропленку не отдаст, раз уж не отдал ее талибам.

У меня не было уже никаких сомнений, что Симпсон охотился за микропленкой... Да и Поль тоже порой казался мне подозрительным. Может быть, и его цель – завладеть этими секретными материалами талибов о предстоящем священном походе?

Что же это за священный поход? Поход куда? Талиб так и не успел до конца произнести ту фразу... Симпсон просто заткнул ему рот...

Симпсон успел сделать только шаг по направлению к Судакову. В комнату влетел Поль и еще от входа закричал нам с Грегом:

– Что-то случилось! Они ушли с лестницы...

Он побежал к Грегу и дернул его за руку.

– Совсем ушли, Грег. Я спустился до середины... Они бегут вверх по дороге, к восточному концу селения. По дороге лошади мечутся, словно взбесились... Я чувствую, нам нужно куда-то идти...

– Вверх, говоришь, бегут? – спокойно переспросил Грег. – Черт! Там стоит вертолет на единственной годной для посадки площадке. Я на него, честно говоря, сильно рассчитывал... Ну что ж – пусть бегут... – добавил он, вспомнив что-то.

– Так почему же они нас с вертолета не перестреляли как фазанов? – спросил опешивший Поль. – Ты же сам говорил...

Симпсон зло рассмеялся.

– Потому что эту игрушку некому поднять в воздух. Я пытался сделать пилоту небольшую операцию по удалению камней из почки. Но ее пришлось делать в полевых условиях и она закончилась летальным исходом... А проще говоря, я выпустил ему кишки наружу. Сейчас эти архары на них полюбуются и побегут обратно... Или попытаются поднять его сами и тут же свалятся в ущелье. Уж поверьте старому пилоту... Полторы тысячи вылетов... Мне приходилось водить этих стрекоз во Вьетнаме...

– Хватит болтать! – закричал на него Поль. – Почему они сбежали? Что случилось?

В ответ раздался хриплый смех от стены, где сидели врачи. Смеяться мог только Судаков. Именно он и смеялся, и это было страшно, потому что все мускулы на лице двигались, и видно было, как они, обнаженные, сокращаются и удлиняются...

Было совершенно непонятно, почему он смеется, и оттого становилось еще страшнее. По крайней мере, мне. Но уставились на него мы все трое.

Судаков оборвал смех и сказал тем же хриплым голосом, с трудом выговаривая слова:

– Сейчас будет толчок... Они уловили предвестники – легкое дрожание скал под ногами... Так было и в Кайдабаде. Зазвенела ложка в стакане у меня на столе. Потом обрушились стены...

Мы слушали его как какого-то древнего оракула – внимательно, с почтительным, боязливым трепетом... Первым опомнился Поль.

– На лестницу! Быстрее! Быстрее! – закричал он. – Спускайтесь вниз и бегите вслед за талибами... Вверх по дороге. Там единственное место, где скалы не нависают над дорогой...

Грег с Полем бросились к Судакову, подхватили его под руки и поволокли к выходу. Я подбежала к Карпову и потянула его за рукав вслед за ними...

Мы успели выбежать во двор.

Меня как будто ударило по ногам снизу, по подошвам. Сильно. Так, что колени мои немного дрогнули и подогнулись...

Я еще успела оглянуться по сторонам. Все вокруг оставалось прежним. Ничего не изменилось, не разрушилось, не раскололось...

«Странно... – подумала я. – Оказывается, в землетрясении нет ничего страшного...»

В следующую секунду земля исчезла у меня из-под ног, и я почувствовала легкий приступ тошноты, словно в скоростном лифте, когда он только начинает падать с верхнего этажа вниз...

Наверное, весь мир тоже проваливался куда-то вместе со мной. Я видела все тот же целый еще забор, но над его верхним краем поднялась вверх пыль и застыла в воздухе. Ноги мои тоже оказались в легком облачке пыли, поднявшейся с земли... Но опять не происходило ничего страшного. Мне кажется, я даже успела пожать плечами...

В то же мгновение твердая опора вернулась мне под ноги, а мир вокруг рухнул вниз, распадаясь на части, как на картинах абстракционистов...

Камни, из которых был построен забор, вдруг начали соскакивать друг с друга, словно смазанные чем-то скользким. Причем камни с восточной стороны забора падали во двор, а с западной – вниз, на лестницу и в расщелину между двумя утесами – нашим и соседним.

Гулкий грохот сзади заставил меня быстро оглянуться. От резкого движения я упала. Попыталась встать, но, споткнувшись о камень, упала еще раз и увидела, что дома за моей спиной нет, а я качусь к обрыву в пропасть, оказавшуюся на том самом месте, где только что стоял афганский дом-крепость...

Судорожно, ломая ногти, вцепившись в абсолютно ровную поверхность двора (сама до сих пор не пойму, кстати, как это мне удалось), я остановила свое движение на самом краю обрыва. Скала откололась