Поль отправил броневик в свою зону и перебрался в джип, выделенный мистером У для нашей группы. Васильев снова поморщился, но я видела, что он рад, поскольку сам обеспечить нас транспортом не смог бы: ни одной свободной машины у него не было.

Генерал пожал мне на прощание руку, пожелал скорой удачи и попросил по мере возможности постоянно держать его в курсе событий...

Симпсон сначала мрачно молчал минут десять, внимательно слушая нас с Полем, потом выплюнул в окно машины жвачку и заявил:

– Если вы, молодые люди, собираетесь разгребать здесь каждый завал, я заранее отказываюсь вам помогать. В Кайдабаде жило примерно сорок тысяч человек. Даже если считать, что в одной семье было примерно десять человек, то получается четыре тысячи домов... Не знаю, сколько времени потребуется вам, чтобы обследовать четыре тысячи завалов, но мне уже через год на пенсию... Я думаю, что раньше мы не уложимся...

Он посмотрел на Поля и улыбнулся.

«Интересно, – подумала я, – почему Поль постоянно вызывает у американцев скептическую улыбку? Теперь вот и Симпсон туда же... Потому что молод, что ли? Как же они тогда ко мне относятся?..»

– Скажи мне, Поль, – спросил американец, – сколько времени выдержит человек в завале, если не сможет выбраться самостоятельно?

– Если нет серьезных ранений, кровотечения, переломов и контузий – суток трое... Если есть доступ к воде – максимум – неделю...

– И ты собираешься заниматься трое суток тем же, чем сейчас занимаются почти триста человек из трех стран мира? Мой командир вышиб бы меня из армии с треском за такое предложение... А я хочу получить очень хорошую пенсию... Мне нельзя компрометировать себя участием в заведомо неудачных спасательных операциях.

– Что же тогда предлагаете вы, мистер Симпсон? – спросил Поль, не обращая внимания на открытую иронию американца.

– Знаете, молодые люди, зовите меня просто Грегом. Грегори Симпсон хоть и немало повидал на своем веку, но все же он не такая важная птица, чтобы всякое слово, обращенное к нему, сопровождать фирменным лейблом «мистер». Каждый, узнавший меня, и так разберется, кто я такой, без всякой наклейки...

– Хорошо, Грег, – сказал я. – У тебя есть какие-нибудь предложения? Что мы, по-твоему, должны делать? Только говори, пожалуйста, чуть медленнее, я не всегда за тобой успеваю...

– О’кей, девочка, я буду делать свои слова...

(Я услышала именно так...)

– ...не так часто, чтобы ты хорошо поняла дядю Грега... Конечно, у меня есть что сказать таким симпатичным молодым людям. У Грегори Симпсона всегда есть в запасе пара хороших идей.

– Ну так поделись с нами, Грег, – поддержал меня и Поль. – Для хороших идей наши уши всегда открыты...

Я чувствовала, как своей болтовней Симпсон выстраивает систему взаимоотношений в нашей группе, как бы распределяет роли. В другой обстановке я бы ему ответила, но сейчас предпочла промолчать и ждать, что будет дальше. Я уже понимала, что без контактов с талибами не обойдется, и Симпсон становился в этой ситуации незаменимым человеком. Не думаю, что мистер У пошутил насчет его знания местных условий. Поэтому я сочла за лучшее подыгрывать Симпсону, если его игра не пойдет вразрез с интересами дела. Он хочет стать лидером? Хорошо – пусть будет, если это поможет мне выполнить свое задание.

Но я была несколько удивлена, когда и Поль принял такую же тактику, что и я. Он поддакивал Симпсону, соглашаясь с ролью неопытного мальчика при бывалом ветеране. На меня глядя, что ли? Ему-то это зачем? Он же только из-за меня ввязался в это предприятие, как я себе представляю. Чтобы пофлиртовать вволю. А может быть, и вправду, – влюбился? Но в любом случае это любопытно... Только мне было неприятно почему-то, что он без боя, как говорится, уступает Симпсону...

Тот достал из кармана плоскую фляжку, потряс ею так, что мы ясно услышали внутри характерное бульканье, и сказал:

– Почему бы нам, ребятки, не сделать по глотку хорошего виски? Это моя первая идея. И она еще ни разу меня не подвела...

– Грег, а нельзя ли перейти сразу ко второй? – спросила я.

Симпсон с сомнением покачал головой. Рот его скривился скептически.

Неожиданно он посмотрел мне в глаза очень холодным взглядом, но длилось это ровно одну секунду, я даже среагировать не успела. А он уже отвечал мне, то ли издеваясь, то ли настаивая на своем, показывая, кто из нас троих будет принимать решения.

– Можно, девочка, перейти сразу и ко второй идее. И сейчас мы к ней перейдем. Особой разницы нет. Проблема только в том, что вторая идея появляется только после того, как реализована первая... Поэтому так или иначе, но по глоточку придется сделать...

И он показал нам с Полем пример, хорошо приложившись к своей фляжке. Глоточек у него получился что надо – примерно на полфляжки. На неполный граненый стакан, если считать по российским меркам...

Я решила не упрямиться и тоже глотнула из его фляжки. Не так много, конечно, но виски обожгло горло, и я закашлялась.

– Ничего, девочка, малыш Джонни не сделает тебе плохо, – засмеялся Симпсон. – Правда, Поль? Ведь ты хорошо знаком с Джонни?

Поль ничего не ответил, только забрал у меня фляжку и тоже сделал глоток.

– Какой еще Джонни? – спросила я у Поля, немного прокашлявшись.

– «Джонни Уокер», – удивился тот. – А что же мы сейчас еще пили?

– Не сомневайся, девочка, – тоном уверенного в себе бодрячка сказал мне Симпсон, – это лучшее виски из всех, что научились изготовлять на обоих берегах Атлантического океана. Я знаком с Джонни лет уже, наверное, тридцать, и он никогда меня не подводил. Особенно – в трудных ситуациях...

– Можешь не говорить свою вторую идею, Грег, – перебила я его. – Я ее уже знаю. Твой дружок Джонни выболтал все твои секреты... Сейчас ты предложишь нам поехать к талибам! Я угадала?

Симпсон шутливо поднял руки.

– Согласен – вторая идея была не такой оригинальной, как первая. Но согласитесь, ребята, первая была просто гениальной!

Симпсон валял дурака, строя из себя добродушного бывалого дядюшку, верного спутника и мудрого советчика. Но я хорошо помнила его неожиданный холодный взгляд и постоянно напоминала себе, что нужно быть настороже... А еще и генерал Васильев меня насчет американцев предупреждал. Что они, мол, себе на уме...

– Ну, раз мы все так быстро и единогласно решили, едем прямо к ним! – все так же бодро заявил Симпсон, включая зажигание.

Поль остался где-то совсем в стороне, но его, по-моему, очень мало беспокоило свое пассивное поведение в нашей компании. Меня, по-моему, оно задевало больше, чем его самого. Он добровольно, без всякой борьбы, уступил роль лидера в нашей группе Симпсону и теперь только наблюдал, как тот ею распоряжается.

Симпсон и впрямь знал в разрушенном землетрясением Кайдабаде абсолютно все. Он уверенно вывел джип на окраину американской зоны, находя возможность довольно быстро двигаться по загроможденным улицам. Кому-то он сигналил, на кого-то орал, высунувшись из окна, причем через слово из Симпсона вылетали выражения, значения которых я не знала, но интонация, с которой он их произносил, не оставляла сомнений, что это аналоги русского мата.

Только я подумала: «Хорошо, что он не умеет материться по-русски!..», как до меня донесся русский образец эротически окрашенной и вполне нелитературной лексики Симпсона. Слушать, как Симпсон матерится по-русски, было даже забавно. После каждого употребленного им русского слова он оборачивался ко мне и говорил что-нибудь в свое оправдание, вроде: «Извини старика, девочка, не утерпел...» или «Мне