Китаец расцепил руки, и Стася, в очередной раз брыкнувшись, едва не упала. Она отлетела к креслу и неловко приземлилась в нем.

– Мой тебе совет: не делай резких движений, – улыбнулся Танин.

– Да что ты себе позволяешь! – вознегодовала Стася.

Ее щеки, порозовевшие от купания, покрылись лихорадочным румянцем.

– Ладно, не буду тебя истязать своим присутствием, – великодушно сказал он, – скажи мне только одну вещь: ваша фирма ведет дела с «Геликоном»?

– Ведет, и что? – с вызовом спросила Стася.

– Сколько было акций у Замятина?

– У Замятина? – Стася разыгрывала удивление.

– Не прикидывайся, что не знаешь такого, это бывший генеральный «Геликона».

– Я не занимаюсь непосредственно «Геликоном», поэтому неудивительно, что не знаю его генерального.

– Знаешь, – уверенно произнес Китаец. – Сколько у него было акций? – повторил он свой вопрос.

– Это коммерческая тайна, – усмехнулась Стася, – почему я должна тебе это сообщать?

– Потому что эта информация нужна мне, чтобы помочь твоей сестре. Или ты не хочешь, чтобы она вышла из-за решетки? – Китаец с пристальным недоверием посмотрел на нее.

– Сорок два процента, – процедила Стася, – это все?

– Много, – призадумался Китаец.

– Наверное, поэтому он и был президентом, – подковырнула Стася.

– Наверное. – Он рассеянно взглянул на нее. – А ты, значит, занималась «Золотым рогом»? По- сестрински?

– На что ты намекаешь? – возмущенным голосом спросила Стася.

– Ни на что, – улыбнулся Китаец. – Ильина сказала мне, что именно ты приходила от «Консалт-сервис» для подписания договора, только вот Олег не захотел ничего подписывать.

– Что она тебе еще сказала? – В Стасиных глазах молнией полыхнула ненависть.

– Ничего существенного, – беззаботно отозвался Китаец, – если, конечно, не считать предложения продать принадлежащие ей акции ресторана, а если она заупрямится и не захочет их продать, ей пригрозили физической расправой. Вот мне и странно, что тебе пока аналогичного предложения не было. Ведь если твоя сестра не выйдет из тюрьмы, в твоем распоряжении окажутся шестьдесят процентов! Если такой сыр-бор из-за десяти процентов, то, согласись, почти невероятно, что потенциальной обладательнице шестидесяти никто не предложил их продать.

Стася встала с кресла и, сняв с головы полотенце, посмотрелась в зеркало. Потом прошла в спальню и вернулась с феном. Китаец стоял возле нее и неотрывно изучал ее снова побледневшее лицо.

– Ты полагаешь, что я вру тебе?

– Может, тебя припугнули основательно, вот ты и не решаешься сказать.

Китаец развернул к себе Стасю, принявшуюся сушить волосы, и заглянул ей в глаза. Она вырвалась, выключила фен и устало плюхнулась в кресло.

– Мне никто ничего не предлагал, – с упрямым видом произнесла она, – мне нечего скрывать.

– Я, кстати, разговаривал с Михалычем, и он сообщил мне, что к убийству твоего зятя причастен некто Таксист, тебе ни о чем это имя не говорит? – Он вперил в нее «рентгеновский» взгляд.

– Нет, – и бровью не повела Стася.

– Хорошо, – мягко улыбнулся он, – твой приятель тебе не звонил?

Стася отрицательно покачала головой и, со вздохом положив голову на спинку кресла, стала меланхолично обозревать подвесной потолок. Тогда Китаец зашел сзади и, нагнувшись, поцеловал Стасю в губы. Она дернулась, но он придерживал ее голову руками. Когда Китаец прервал поцелуй, Стася резко вскочила, хотела что-то выкрикнуть, но не успела. Она снова оказалась в объятиях Китайца.

– Хочется испробовать на прочность твою кровать, – прошептал он, касаясь губами ее уха, – я уже не знаю... – он бросил на нее томный взгляд, – я был убежден, что ты нужна мне, чтобы что-то узнать, получить какую-то информацию, а теперь я спрашиваю себя, не нужно ли мне это расследование, чтобы иметь повод вот так вечером заглянуть к тебе?

Произнеся эти медоточивые слова, Танин снова впился губами в сделавшиеся покорными губы Стаси. Он увлек ее в спальню. Раздев ее, включил бра, тусклым светом залившее комнату. Быстро разоблачившись сам, лег рядом и прижался к нагому дрожащему телу Стаси. Она не протестовала и не вырывалась. Поцелуи и умелые ласки Танина вывели ее из оцепенения. Она стала отвечать ему с пылкой смелостью охваченной страстью женщины. Наконец ее взрывчатая натура нашла себе выход в лихорадочных объятиях, кусающе- жадных поцелуях и откровенных телодвижениях.

Когда плотское томление, достигнув пика, слило их тела в одном огненном потоке наслаждения и вдруг отхлынуло волной, уставшей от штурма неприступного скалистого берега, они бессильно упали на смятые простыни и замерли, раскинув руки.

– Неплохо было бы принять душ, – сказал Китаец.

– Давай вместе, – ожила Стася.

– Иди включай воду, – улыбнулся Танин.

– Ты останешься?

– Нет, не сегодня. – Он потянулся, провел ладонью по ее плоскому животу, потом закинул руки за голову. – Мне еще нужно в «Рог» наведаться.

– Упорный ты малый, – насмешливо посмотрела на него Стася и поцеловала в бедро.

Она со смехом скатилась с низкой кровати на ковер и, лениво поднявшись, пошла в ванную. Китаец быстро встал и, открыв тумбочку, пошарил внутри. Не найдя ничего, кроме набора косметики, пачки одноразовых платков и прочей ерунды, закрыл и перешел к стеллажу в изголовье кровати. Перебирая книги, он наткнулся на небольшой альбом с фотографиями, открыл его и стал листать. В основном на снимках фигурировала Стася, одна и в компании с другими людьми – с какими-то молодыми женщинами, с темноволосым худощавым парнем в светлой тенниске, с мужчиной солидной внешности в строгом сером костюме на фоне фуршетного стола, на пляже в бледно-розовом купальнике, превосходно оттеняющем загар, на дружеской вечеринке в обществе пухлых матрон... «Наверное, коллеги», – решил Танин. На одном фото Стася стояла рядом со свой сестрой. Если бы не глаза и волосы, он бы не узнал Лену – столь не похоже было беззаботное выражение ее лица с глянцевой картонки на то, которое Китаец видел у нее в сизо. Он выбрал снимок, на котором Стася была запечатлена в синем бархатном платье на какой-то вечеринке. Фотография была сделана недавно, у Стаси была такая же прическа, как и теперь. Он сунул снимок в карман рубашки и заглянул в шкаф.

– Ты идешь? – донеслось до него из прихожей.

– Секунду. – Китаец направился в гостиную.

Стася вернулась в ванную.

В прихожей висела сумочка Стаси, не та серебристая, с которой она приходила к нему, а черная, замшевая, на каждый день, как говорится. Он открыл ее, не снимая с вешалки ремешка. Осторожно подцепил ключи, чтобы не звякали, потом нащупал кошелек, записную книжку и визитницу. Заглянул в книжку, открыв на букве «Л». На этой странице были указаны телефоны всего двух абонентов. Оба были помечены буквой «Л». Китаец запомнил их, пролистал практически пустую книжку и распахнул визитницу.

– Танин! – раздраженно крикнула Стася.

Из кожаной книжицы выпал лист бумаги, свернутый вчетверо. Китаец развернул его и прочел написанные мелким торопливым почерком слова:

«Я могу помочь тебе. Все в твоих руках. Прими мои условия, и будешь спасена. Л. С.»

Китаец сунул лист обратно, сложил все вещи в сумку и осторожно застегнул молнию. Потом с шутливой церемонностью постучал в дверь и, услышав требовательный призыв, вошел в пахнущий клубничной пеной, нагретый воздух ванной.

Он не стал ничего говорить Стасе, пока они плескались в ванне. И только когда после купания Стася изъявила желание выпить кофе, тихо спросил ее: