Мужчина, очевидно, был не очень галантным кавалером – он не стал выходить из салона, а только распахнул перед Стасей переднюю дверцу. Стася ловко села на сиденье и осторожно захлопнула за собой дверцу. «Нексия» плавно качнулась, развернулась и выехала со двора.

Китаец проделал тот же маневр и вскоре уже ехал по широкой трассе навстречу бурлящему разбитным весельем городу следом за изумрудной «ДЭУ». Он поехал за ней практически безо всякой причины, но каково же было его удивление, когда он увидел, как машина паркуется на стоянке возле «Золотого рога».

Китаец не прятался, но и близко подъезжать тоже не стал, просто ему захотелось посмотреть на «приятеля» Стаси. Ему это удалось. Теперь ее кавалер стал более обходительным. Он вышел из машины, открыл даме дверцу и помог выбраться наружу. Хотя на улице было уже почти совсем темно, импортные лампы под козырьком, нависавшим над входом в ресторан, освещавшие стоянку бело-голубым светом, давали возможность разглядеть отдельные предметы и лица.

Стасин знакомый оказался высоким, крепким, начавшим полнеть мужчиной сорока с небольшим лет в темных брюках и сером меланжевом пиджаке. Воротник темно-зеленой рубашки был затянут пестрым галстуком. Лицом и манерой улыбаться он походил на бывшего американского президента – Клинтона. Такой же открытый взгляд и голливудская улыбка, только вот светло-русые волосы на голове были немного пореже, чем у Билла. Для себя Китаец так его и окрестил – Билл. Он подождал, пока парочка скроется за дверями ресторана, и поехал к Затону.

Двигаясь в сторону набережной, Танин миновал Троицкий собор, краеведческий музей и, проехав мост, двинулся берегом. Сразу после высокого забора судоремонтного завода, тянувшегося по правую сторону дороги, пошел бетонный забор, которым предприимчивые бизнесмены от индустрии развлечений огородили территорию нового пляжа. Слева поднимался крутой склон холма, под которым длинным рядом протянулись мини-маркеты, шашлычные, пивнушки, автостоянка и другие подобного рода заведения. Здесь же расположилась маленькая бензозаправочная станция, где автолюбители и лодочники могли наполнить горючим баки своих транспортных средств. Сейчас здесь было пустынно. В этот поздний час желающих искупаться уже не было, да и погода к этому не слишком-то располагала, а жители поселка Затон, деревянные домишки которого приткнулись у подножия склона и тянулись дальше за насосную станцию, не могли себе позволить дорогих развлечений. Впрочем, с полдюжины дорогих иномарок Китаец все же на стоянке насчитал.

«Святую Анну», эту белоснежную красавицу морского класса, на которой, не стесняя друг друга, могли разместиться человек пятнадцать, Китаец увидел сразу, как только закончился пляжный забор. В этом месте было достаточно глубоко: когда-то здесь разгружались баржи, привозившие для нужд города песок, щебень и доломит, поэтому яхта с ее огромным килем смогла пришвартоваться к самому берегу. Рубка слегка выступала над палубой и была отделана темным полированным деревом. Обводы корпуса своим изяществом напоминали дельфиньи. Спущенные паруса шевелил легкий ветерок, и от этого яхта напоминала большую белую птицу, собиравшуюся взлететь.

Горевшие на «Святой Анне» огни говорили, что она обитаема, это же подтверждал молодой парень в шортах до колен, сидевший на борту, рядом со спущенным трапом. Рядом с ним стояла пол-литровая банка «Туборга».

Китаец закурил и, освещаемый светом фонарей, стоявших вдоль дороги, вышел из машины.

– Привет, – подошел он к трапу и окликнул матроса, который тоже дымил сигаретой.

Парень оказался маловоспитанным субъектом, поэтому молча продолжал курить, глядя куда-то мимо Китайца.

– Эй, – Китайцу пришлось повысить голос, – ты случаем не глухой?

– Чего тебе? – Матрос покосился на танинский «Массо», словно пытаясь по машине определить, что из себя представляет ее владелец, плюнул в воду и перевел взгляд на Китайца.

Судя по презрительной мине на его помятой физиономии, тачка на него особого впечатления не произвела, а может, ему вообще все было по фигу.

– Хочу познакомиться с твоим капитаном. – Китаец направился к трапу. – Он здесь?

Матрос торопливо хлебнул пива из банки и, вскочив, преградил дорогу с другой стороны трапа.

– Михалыча нет! – крикнул он, вынимая из кармана нож, из которого, звучно щелкнув, выскочило длинное узкое лезвие, сверкнувшее в свете фонаря. – И вообще, двигай отсюда.

– Ох, какой ты горячий, однако. – Китаец сделал вид, что испугался, и остановился на трапе в нескольких шагах от борта.

У него было неплохое настроение, и применять силу ему не хотелось. Из каюты доносились громкие звуки какой-то попсы, из этого Танин заключил, что Анатолий Михайлович просто-напросто отдыхает по- своему. Он решил действовать методом убеждения.

– Слушай, парень, не знаю как тебя, – спокойно произнес Китаец, держа сигарету в руке, – а вдруг ты ошибаешься? Что, если Анатолий Михайлович на яхте, а ты его просто не заметил? Сгоняй-ка посмотри, а я тебя здесь подожду.

– Сказано тебе, Михалыча нет, – поигрывая ножом, сквозь зубы процедил матрос. – Вали отсюда, пока я тебя не продырявил!

Он, очевидно, решил, что такая манера разговаривать должна быть очень устрашающей. Возможно, что он долго репетировал перед зеркалом.

– Что ж ты такой упрямый-то. – Китаец сделал шаг вверх по трапу. – А вдруг Михалыч ждет меня, а ты чинишь мне здесь препятствия? Предупреждаю: я все равно увижусь с твоим капитаном, хочешь ты этого или нет. Так что лучше давай договоримся по-хорошему.

– Может, и увидишься, – так же громко сказал парень, – только не сегодня.

– Это еще почему? – удивился Китаец, приближаясь к борту. – Я же знаю, что он на судне.

– Это тебя не касается, – после минутной заминки с презрительной интонацией произнес матрос, допил пиво и бросил банку за борт. – Слишком ты любопытный. Для тебя его нет, и баста.

Он криво усмехнулся, выставляя нож вперед.

– Ну ладно, – вздохнул Китаец, – я хотел по-доброму.

– Да пошел...

Договорить парень не успел. Его голые пятки сверкнули в воздухе, и он полетел в воду следом за ножом. Китаец посмотрел с трапа вниз на бултыхавшегося и матерившегося в воде матроса и двинулся к каюте.

С первого взгляда он понял, что жизнь на яхте бурная. Кругом перекатывались пустые бутылки, валялись окурки и предметы женского и мужского туалета. Не доходя несколько метров до дверей каюты, откуда доносилась музыка, Китаец остановился и посмотрел на дорогу.

Мягко шурша шинами, к трапу подъехал и замер, сверкая хромом, черный «Кадиллак». Он невольно привлекал к себе взгляд, был таким блестящим, словно отполированный постельный клоп, насосавшийся крови.

– Еще какие-то гости пожаловали, – вслух произнес Танин. – Может быть, те, о которых говорил матрос?

Парень, выбравшийся наконец на берег, выдал стандартную серию неформальной лексики; проведя ладонью по лицу, он стер воду и кинулся следом за Китайцем.

– Эй, Шуба, ты это куда? – Дверца «кадди» открылась, и оттуда вышел высокий кудрявый брюнет.

Следом за ним из салона выбрались две девицы в длинных платьях. Присмотревшись, Танин узнал в них томных красавиц из «Золотого рога». От их томности теперь не осталось и следа. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу и нервно хихикая.

– Какой-то пидор забрался на яхту, – остановившись на трапе, ответил Шуба, тыча пальцем в сторону Китайца.

Он опять было рванул на палубу, но брюнет снова остановил его.

– Не торопись, – неприязненно произнес он. – Отгони машину на стоянку и посмотри за девочками, я сам разберусь.

Бросив злобный взгляд на Китайца, Шуба поплелся к машине, а брюнет бодрым шагом направился к яхте. Не став его поджидать, Танин открыл двери и вошел внутрь.