Глаза Шарифа пробежали по ниточкам дорог. Он помнил, в каком примерно направлении они ехали устраивать засаду на солдат. Где-то вот здесь они сели в машины, ехали вот в эту сторону, до пересечения грунтовой дороги с шоссе… Значит, их лагерь должен находиться где-то в этом районе…

– Ладно, Шариф, – хлопнул ладонью по карте Отти, – твоя идея мне ясна, но ты плохо знаешь наши реалии. Я подумаю над твоим предложением. Может быть, мы с тобой что-то и сделаем. В любом случае, спасибо за совет!

Генерал стал складывать карту, а Шариф поднялся со стула, демонстративно изображая смущение от того, что потревожил генерала всякими глупостями.

– Ну-ну, – поощрительно сказал на прощание Отти, – не смущайся. Мыслишь ты абсолютно правильно, по-нашему, а это главное.

Как ни готовились друзья к побегу, как ни вынашивали планы, но случай все равно представился неожиданно. Вечером, через два дня после разговора Шарифа с Отти, Бусинга после длительного совещания с генералом увел почти весь отряд на очередную операцию. Судя по тому, что с собой не взяли Шарифа и Магибу, операция предстояла очень серьезная. Отти все еще не хотел отпугивать молодых волонтеров кровавыми акциями против мирного населения, на которые он периодически отправлял своих людей. Сейчас это было очень на руку друзьям.

– Долго совещались, вечером ушли! – быстро заговорил Шариф, уединившись с Магибой на окраине лагеря. – Наверняка далеко пошли и не скоро вернутся.

– Тогда ночью нужно уходить, – согласился эфиоп. – Давай побродим по лагерю и попытаемся посчитать оставшихся. Думаю, что больше десяти бойцов генерал вряд ли оставил.

Друзья разошлись в разные стороны и стали лениво слоняться по территории. Женщины стряпали ужин. Судя по количеству пищи, которую они готовили, в лагере действительно осталось всего несколько бойцов. Для себя и пленников женщины готовили совсем другую пищу, которая больше напоминала помои. Двое бойцов находились в карауле и бродили по краям лагеря. Еще один вооруженный повстанец все время торчал около хижины босса. Без дела по лагерю слонялись еще четверо или пятеро мужчин.

Генерал в этот вечер опять напился вдрызг. Шариф и Магиба в своей хижине были одни. Все бойцы, которые жили с ними, отправились на операцию. Это позволяло друзьям не ложиться спать, а наблюдать за лагерем. Поздно вечером Отти куда-то послал своего охранника. Тот вернулся быстро, ведя за руку одну из пленных девочек. Он завел ее внутрь. Через некоторое время из хижины послышался негромкий плач и возгласы генерала. Охранник вышел, но не уселся как обычно на скамейку, а некоторое время покрутился у входа и затем, отложив в сторону автомат, приник глазом к щели в стене.

Шариф удивленно посмотрел на Магибу. Друг был мрачен.

– Чего он, допросы по ночам решил устраивать? – пробормотал Шариф.

– Боюсь, что это не допросы, – пробурчал Магиба.

Шариф непонимающе глядел на эфиопа. В это время из хижины раздался визг, но тут же стал сдавленным и глухим, как будто девочке зажали рот. Охранник, подглядывающий в щель хижины, возбужденно топтался. Тут до Шарифа дошло, что Отти просто насилует девочку, которой, может быть, нет еще и десяти лет. Он схватил Магибу за плечо.

– Пошли сейчас! Надо его прикончить, забрать карту и уходить.

– Лучше не спешить, – возразил Магиба. – Он пьян, значит, скоро крепко уснет. Вот тогда без шума мы все и сделаем.

– А девочка? Он же ее изнасилует!

– Ой, Шариф! Всех в этой стране ты все равно не спасешь. Не сейчас, так потом ей этого здесь не избежать. А нам рисковать из-за нее не стоит.

– Я так не могу, Магиба! – зло произнес Шариф. – Если у меня есть возможность кого-то спасти, то я должен это сделать. Что тут будет потом, после нас, я не знаю! Но сейчас мы можем ей помочь!

– Как ты всегда все усложняешь, – сказал Магиба со вздохом. – Ладно, раз решили, то пошли. Сейчас темно. Надо часового у входа тихо убрать. Сам сделаешь или мне этим заняться?

Шариф замялся с ответом, но друг понял его правильно. Он саркастически улыбнулся и похлопал юношу по плечу. Вооружившись автоматами, пристегнув к поясу подсумки с запасными магазинами и ножи, друзья стали тихо выбираться из своей хижины. До часового было метров двадцать. Это расстояние нужно было преодолеть как можно быстрее и незаметнее – беглецов могли увидеть охранники, бродившие по периметру лагеря, или неожиданно обернувшийся часовой у входа.

Магиба протянул свой автомат Шарифу, вытащил нож и двинулся в сторону часового. Он шел почти на четвереньках. Часовой, увлеченный происходящим в хижине, не оборачивался. Еле заметно мелькнула тень Магибы и на миг слилась с силуэтом часового. Шариф даже не услышал вскрика. Приглядевшись, он понял, что эфиоп машет ему рукой. Шариф так же тихо приблизился к хижине Отти. Оттуда слышались невнятные звуки, похожие на стоны или сдавленные мычания. Иногда слышался пьяный голос генерала.

Шариф нашел щель и заглянул в нее. Девочка, голая, стояла с завязанным ртом, освещенная колеблющимся светом настольного светильника. На полу валялись обрывки ее одежды. Руки несчастной были раскинуты в стороны и привязаны к стене. Пьяный генерал стоял перед ней на коленях и сладострастно гладил руками трясущееся от ужаса тельце. Он водил пальцами по груди, где только еще намечались молочные железы, по бедрам, животу и что-то говорил страстным дрожащим от возбуждения голосом. Обхватив девочку обеими руками за худенький зад, он прижался к ней лицом. Его слюнявый язык скользил по животу, лобку с еле заметным пушком. Генерал с силой раздвинул девочке ноги и запустил между ними руку. Девочка замычала и забилась.

Шариф вскочил на ноги, но Магиба удержал его, прижимая палец к губам. Юноша кивнул. Лицо было перекошено от бешенства, его руки крепко сжимали автомат. Прислушавшись к звукам лагеря, друзья тихо подошли к входу в хижину. Обменявшись взглядами, они ворвались внутрь. Девочка с расширенными от ужаса глазами билась на державших ее веревках, по ее подбородку текли слезы и слюни. Генерал, пошатываясь, стоял перед ней и спускал брюки. Шариф сделал несколько быстрых шагов и с силой опустил на голову Отти приклад своего автомата. Генерал, как подкошенный, упал на колени, ухватившись слабеющей рукой за свою кровать. Шариф ударил еще раз и еще. Отти упал на бок и, перевернувшись на спину, затих.

Шариф обернулся к девочке. Рассудок подростка не выдержал всего ужаса происходящего, и она потеряла сознание. Шариф бросился перерезать веревки, которые стягивали худые запястья девочки. Магиба уже рылся в бумагах, разыскивая карту.

– Как она? – спросил эфиоп, подходя к Шарифу, который укладывал девочку на пол.

– В обмороке, – ответил Шариф, похлопывая девочку по щекам.

– Оставь ее, давай сматываться, пока нас не заметили. Не забудь, что труп часового валяется у входа.

– Ты хочешь оставить всех этих несчастных? – разъяренно зашипел Шариф на друга, стискивая кулаки. – Да, пойми ты, Магиба, что мы, может быть, единственная их надежда на спасение из этого ада! Это же женщины, дети!

– Тихо, тихо, что ты разорался, – зашептал Магиба, умоляюще протянув к другу руки. – Что конкретно ты предлагаешь? Пойти перебить оставшуюся охрану? Но мы с тобой не очень умелые бойцы. Вдвоем против шестерых не устоим.

– Устоим, не устоим, – проворчал Шариф немного успокаиваясь. – Где машина генерала?

– Вон за той крайней хижиной, – показал пальцем Магиба, – есть тропа. Она выходит к заброшенной дороге. Там она в зарослях и стоит.

– Слушай меня внимательно, Магиба, и сделай точно, как я скажу, – проговорил Шариф твердым непререкаемым тоном. – Сейчас приведем девочку в чувство, и ты ей скажешь, чтобы она шла к баракам и выпустила пленников. Но пусть они сразу не бегут, а ждут возле барака. Ты берешь карту, мешки с деньгами и прячешься за нашей хижиной. Когда я подожгу хижину генерала и подниму шум, начнется паника. Все побегут сюда. Убедись, что часового с твоей стороны нет, и беги к машине. Девочка пусть в этот момент велит пленным разбегаться в разные стороны. Ждешь меня у машины. Если меня не будет тридцать минут, то уезжай и вспоминай Шарифа добрыми словами. Все понял?

– Понял, Шариф! Не понял только насчет добрых слов. Ты что, в самом деле решил, что я способен