думать только о себе? Раз я вор, значит, мне наплевать на чужое горе? Нет, друг, у меня тоже есть понятия о совести и чести. Я тебя не брошу, хоть стреляй в меня. Или оба уходим, или никто!
– Ладно, не принимай близко к сердцу, – ответил Шариф с улыбкой и обнял друга. – Просто беги к машине и береги наш ценный груз. Останемся живы – он нам пригодится.
Эфиоп удовлетворенно улыбнулся и стал брызгать девочке в лицо водой из графина. Та всхлипнула и открыла глаза. Увидев перед собой двух склонившихся боевиков, она в ужасе стала отползать к стене. Магиба улыбнулся как можно добрее и протянул девочке ее изорванную одежду. Он заговорил с ней на ее диалекте, с трудом подбирая слова из своего скудного запаса. Она поняла, что он сказал ей, посмотрела на тело своего насильника с окровавленной головой и согласно кивнула. Ответив, что поняла и все сделает, как велит ей брат, она скользнула к выходу и беззвучно исчезла в ночи.
Магиба блеснул зубами, сунул карту за ремень и взвалил на плечи мешки с деньгами. Они оказались очень тяжелыми, и их трудно было нести. Шариф молча остановил друга. Веревками, которыми была связана девочка, он перетянул мешки попарно, чтобы их можно было перекинуть через плечо.
– Теперь иди, – велел Шариф и выключил светильник, чтобы Магиба не был виден в дверях со своей громоздкой ношей.
Теперь сомалиец остался один. Отти застонал на полу и слабо шевельнул рукой. Юноша стиснул зубы. По всем правилам ему следовало бы добить генерала, но рука на раненого и беззащитного человека не поднималась. Пошарив в кармане, Шариф убедился, что зажигалка при нем. Нащупав в темноте лампу, он раскрутил ее и стал брызгать керосин на пол и стены хижины. Неожиданно до него дошло, что после того, как он подожжет хижину и выбежит, то сразу может броситься в глаза любому из часовых, которые обернутся на вспыхнувший огонь. Немного подумав, он бросился к задней стене и проделал в листьях, которые покрывали низкую крышу и стены, лаз для себя. Теперь он окажется с задней стороны хижины и сможет появиться около пожара вместе с другими боевиками.
Огонь вспыхнул сразу и охватил большую часть внутреннего помещения. Шариф закрыл лицо от яркого света и нестерпимого жара. Отти зашевелился в углу и издал сдавленный звук. «Он все равно не видел нас, – подумал Шариф, – я ударил его со спины. Выживет – его счастье, не выживет – значит, получил по заслугам». С этими мыслями юноша юркнул в проделанный лаз и отбежал к соседней хижине.
Где-то в лагере раздался тревожный крик, потом еще один. Послышался приближающийся топот ног. Сперва отойдя немного в сторону, Шариф выскочил на открытое пространство и стал кричать и размахивать руками. Двое подбежавших часовых заметались перед пламенем, охватившим хижину. Стали появляться новые боевики, которых разбудили шум и отсветы пожара. В этой суете Шариф начал отодвигаться за спины бойцов. Если девочка смогла открыть запоры барака, то пленные сейчас начнут разбегаться. А если ей не удалось?
Сквозь дым и пламя из хижины вывалилось тело генерала. На нем дымилась и тлела одежда. Он попытался несколько раз встать, но всякий раз опять падал. Ему мешали спущенные штаны, да и от ударов по голове он еще не пришел в себя. Несколько боевиков бросились к своему командиру, закрывая лица руками от огромного столба пламени.
Сзади из лагеря раздались призывные крики, ночь прорезали автоматные очереди. Получилось, обрадовался Шариф и с оружием на изготовку бросился на крики. В отсветах пламени мелькали фигуры женщин и детей, которые бросились к черной стене джунглей. Шариф столкнулся с боевиком, который вскинул автомат, чтобы выстрелить в пленных. Он сделал неуклюжее движение и чуть не сбил человека с ног. Тот выругался. Шариф, чтобы не вызвать подозрений, открыл огонь из своего автомата, но выше голов пленников. Сзади тоже открыли стрельбу. Боевики бросились за разбегающимися детьми.
Шариф, продолжая выпускать короткие очереди, тоже старался кричать и размахивать руками. Он бросился в темноту, делая вид, что преследует кого-то, но побежал в ту сторону, где его ждал Магиба. Спотыкаясь о мощные корни деревьев, натыкаясь на стволы и путаясь в лианах, Шариф продолжал удаляться от лагеря. Еле заметная тропа извивалась перед ним, то и дело теряясь в зарослях. Юноша с большим трудом находил дорогу в темноте. В лагере все еще стоял шум, и раздавались выстрелы. Шариф испугался, что может потерять дорогу. Его беспокоило не то, что придется плутать в джунглях, а то, что из- за него может оказаться в опасности Магиба. Ведь друг наотрез отказался уезжать один.
Шариф остановился, тяжело дыша. Духота влажного леса изводила его. Пот бежал ручьями, кожа нестерпимо чесалась от колючих растений и насекомых, которые облепили тело. Неожиданно внимание Шарифа привлек какой-то звук. Он прислушался и понял, что это звук работающего автомобильного мотора. Магиба! Наверняка это он догадался завести машину, чтобы дать Шарифу хоть какой-то ориентир. Юноша порадовался сообразительности и хитрости своего друга. А еще тому, что около машины не оказалось, как обычно, охраны и что ключи зажигания оказались, как обычно, на месте, и еще тому, что машина оказалась исправной.
…Машина некоторое время держалась на поверхности воды. Потом мотор заглох, и автомобиль стал переворачиваться. Вскоре он весь скрылся под водой – на поверхности остались только пузыри и расползающееся масляное пятно.
Место беглецы выбрали тихое. Здесь к берегу огромного озера Виктория причалить на лодке было невозможно. Высокие, почти отвесные голые скалы окаймляли водную гладь небольшого залива, не оставляя даже узкой полоски суши, по которой можно было бы подойти к воде. Здесь друзья нашли подходящую расщелину, уходившую глубоко в скалу. Спрятав мешки с деньгами и оружие, они завалили тайник большими камнями.
План Магибы был хорош. Эфиоп предлагал добраться до столицы и найти там людей, которые изготовили бы друзьям надежные документы, а потом уже цивилизованным способом покинуть страну. В этом плане был один недостаток: он не позволял вывезти деньги. Даже поездом это было опасно. Боевики, по всей видимости, всюду имели своих людей, и друзья легко могли попасться им в руки.
Шариф предложил другой план. Он решил пошататься по берегу озера среди рыбаков. Можно было в зависимости от обстоятельств купить или украсть лодку, а потом уже под парусом уйти через озеро в соседнюю Кению или Танзанию. А там уже добыть документы и уехать в Сомали. Подумав, Магиба согласился с таким планом. Только он предлагал поспешить. Отти мог разослать своих людей во все концы страны. Генералу тоже могла прийти в голову мысль, что беглецы направятся к Виктории.
Одинокую хижину рыбака они нашли быстро. Прикинувшись туристами, которые утопили свою прогулочную лодку, они попросились отдохнуть у рыбака в доме. Не старый еще рыбак жил в своей хижине со старухой-матерью, женой и пятью детьми. Наверняка он испытывал нужду с таким количеством ртов. Из всей бегающей и шумящей около дома голопузой детворы мальчик был только один – самый младший. Старшей дочери было лет восемь, так что помощников в рыбацком деле у хозяина не было.
Гости не хотели стеснять бедного рыбака и предложили ему заплатить за постой и пищу. Это сразу улучшило отношения с хозяином. Старуха взялась испечь в честь гостей лепешки и рыбу, а старшая дочь отправилась доить коз. К счастью, оказалось, что рыбак немного владеет английским языком. В молодости он служил в армии, откуда был демобилизован по ранению. Пока готовилась еда, друзья разговорились с хозяином о жизни на побережье и вообще в стране, а потом напросились выйти на следующее утро с рыбаком на рыбную ловлю. Одним словом, вели себя как настоящие туристы, как они себе это представляли.
Неожиданно Шарифу стало грустно. Он смотрел на пожилую женщину, которая поставила перед гостями блюдо с горячими лепешками, а потом пошла хлопотать дальше по хозяйству. Ощутив запах горячего хлеба, он опять вспомнил жизнь в России.
В мореходном училище Шариф неожиданно сдружился с парнем по имени Иван. Тот жил без родителей с одной бабушкой в деревне недалеко от Находки. В общежитии их поселили в одной комнате. По выходным Иван ездил к бабушке в гости. Еще живя у Александра Кузьмича, Шариф много читал. Ему очень нравились русские сказки. Он помнил, что Иван, Иванушка было в них самые распространенным именем. Он все удивлялся тогда, почему среди знакомых нет ни одного Ивана. И вот он наконец встретил русского Ивана. К тому же этот Ваня был чем-то похож на тот образ, который Шариф нарисовал в своем воображении, – высокий, румяный и русоволосый.
С новым другом они вместе сидели на занятиях, проводили вечера. Иван пытался вытянуть Шарифа на танцы или в город, но тот упорно отказывался. Ему хватало дружбы одного человека, а от остальных сверстников Шариф продолжал держаться на расстоянии – учеба в интернате не прошла для него
