задохнулся от возмущения, почти выкрикивая слова. – Я с вами сотрудничаю не из-за страха или чувства вины. Я хочу очистить землю, неважно чью – сомалийскую, индонезийскую или какую другую – от этих гадов, для которых нет ничего святого!
– Ух ты, какой энтузиазм! – воскликнул европеец с ухмылкой. Стоящий рядом индонезиец поспешно засмеялся. Серьезным оставался только Банджуп, но он не смотрел на Шарифа, – заложив руки за спину, смотрел в сторону, нервно покусывая губу.
– У этой ненависти есть свои причины, – более спокойно ответил Шариф. – Я готов ехать с вами и дать показания.
Сомалиец уже наметил план своих действий. Здесь все было ясно и без дальнейших объяснений. Интерпол не выпустит его из своих рук, пока не выжмет всей информации. Возможно, Шарифа будут заставлять выступить свидетелем на суде, а может быть, и внедряться в ряды террористов. Ясно было и то, что Банджуп не одобряет действий своих старших коллег. Возможно, европеец был его начальником.
Сейчас главным было то, что Шариф не слышал и не чувствовал других людей вокруг. Скорее всего, никого больше и не было. Те, кого сомалиец заметил, идя на встречу, шли в сторону побережья, чтобы выяснить, есть ли там другие сомалийцы. Еще и понаблюдали за самим Шарифом: идет он один или ведет за собой вооруженных помощников. Выяснив, что опасности нет, бойцы ушли в сторону берега, и раньше, чем через час, они не вернутся.
Самым опасным был этот европеец. Банджуп, хоть и был морально на стороне Шарифа, но чувство долга заставит его встать на сторону своего шефа. Третий, индонезиец, скорее всего, какой-то местный начальник. Он больше похож на полицейского чиновника, чем на матерого оперативника. Все это пронеслось в голове сомалийца мгновенно.
– Садись, – приказал европеец и ткнул пальцем в сторону стоящей рядом машины.
Шариф с готовностью прошел мимо европейца и взялся за ручку задней двери. Интерполовец стоял почти вплотную, на расстоянии вытянутой руки, но признаков тревоги на его лице или в его движениях не было. Значит, он не ждет от Шарифа никаких сюрпризов. Сомалиец нажал ручку, и когда она начала поддаваться, резко распахнул дверцу. Сильный удар нижнего края двери пришелся интерполовцу по голени чуть ниже колена. Шариф тут же бросился в сторону и, обогнув машину, исчез в зарослях.
Сзади раздавались вопли европейца, получившего очень болезненный удар, который, скорее всего, не даст ему возможности преследовать Шарифа. Один за другим ударили два пистолетных выстрела. Одна из пуль пролетела очень близко от головы Шарифа. Юноша постарался ступать потише и низко пригнулся к земле. Старый друг Фарах хорошо подготовил его к таким передрягам. Шариф в отличие от интерполовцев был готов к характеру растительности этой местности. Здесь вьющиеся деревья-паразиты и лианы были не такими густыми. Если иметь небольшой навык, то на бегу несложно вовремя разворачиваться боком, проскальзывая в узкие бреши. А еще нужно постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о мощные змееподобные корни больших деревьев. Вряд ли интерполовцы были готовы к особенностям такого способа передвижения в отличие от Шарифа.
Тем не менее, за спиной слышался шум преследования. Еще дважды звучали выстрелы, но пули уходили далеко в сторону. Шариф старательно осматривался по сторонам, насколько позволяло освещение. Он не хотел пропустить звериные тропы, о которых его предупреждал Фарах. Шариф должен был пересечь несколько таких троп, которые вели на северо-запад к водопою на небольшой реке. Наконец он увидел то, что искал. Трава здесь была не такая густая, причем заметно, что частично она вытоптана и смята. На влажной земле пара отпечатков копыт дикой свиньи – вот, пожалуй, и все признаки, по которым можно определить звериную тропу. Если ты никогда не видел, что это такое, и если ты специально не ищешь ее, то шансов отличить обычную поверхность земли в тропическом лесу от звериной тропы ничтожны.
Теперь Шариф стал двигаться с большей скоростью, за что был благодарен местному зверью. Они на своем пути к водопою выбирали места, где трава была не такой густой, где лианы и другие вьющиеся растения спускались не так низко к земле. Теперь все зависело от внимательности. Шариф вовремя нагибался, иногда очень низко, а порой и вставая на четвереньки.
Постепенно лес стал светлее. Наверное, солнце было уже высоко, а может быть, растительность здесь была по какой-то причине не такая густая. Шариф бежал уже минут тридцать и стал заметно задыхаться. «Хорошо, что я веду здоровый образ жизни, – с иронией подумал он. – Но кто же меня так упорно преследует? Неужели я трахнул дверью европейца недостаточно сильно? Может, Банджуп? Не друг он мне, даже если и симпатизирует, и с ним индонезиец, хотя он наверняка трус по натуре».
Шариф начал выдыхаться, а звуки преследования все не исчезали. Наконец сомалиец споткнулся и рухнул на землю со всего размаха, оцарапав в кровь ладони. Чертыхнувшись, он стал подниматься на ноги, когда в глаза ему бросилась одна особенность. Трава перед ним на небольшом квадратном участке была не такая зеленая, как везде. Этот участок почвы был слишком правильной формы, чтобы быть случайностью или игрой природных сил. Шариф сел на корточки и потрогал ладонью траву. Почва пружинила под руками. Так и есть! Это же замаскированная тонкими ветками и пучками травы яма-ловушка.
Юноша осторожно раздвинул траву и заглянул вниз. Ого! На дне ямы он увидел несколько острых кольев. «Ого! – подумал Шариф, похолодев. – Еще бы чуть-чуть…» Аккуратно прикрыв яму травой, Шариф перешагнул ее и побежал дальше, теперь глядя под ноги с удвоенным вниманием.
Минут через десять за спиной раздался отчаянный мужской вопль. Шариф сразу узнал его по тембру голоса. Это был европеец. Примерно так он заорал, когда Шариф въехал ему дверью по ноге, только немного тише. Отлично, значит, один из преследователей, причем самый опасный, попался в яму-ловушку. Похоже, что он сильно покалечился. Значит, преследование остановлено. Не бросят же его товарищи в джунглях в таком состоянии.
Шариф сразу же сбавил скорость и пошел просто быстрым шагом. Он был мокрым от пота с головы до ног. Проклятая мошкара лезла в глаза, нос и рот. Над головой постоянно что-то жужжало и кусало за шею. А еще сильно хотелось пить. «Где же эта река, – с нетерпением думал Шариф. – Куда же она пропала?» Неожиданно буйные заросли стали кончаться. Под ногами появилась более каменистая почва, а высокие деревья стали реже. Сразу стало больше солнца. Шариф петлял среди высокого кустарника. Река рядом. Юноша почувствовал это по появившейся в воздухе свежести – по контрасту с прелыми и влажными запахами джунглей. В воздухе чувствовалась уже другая влага. Шариф прибавил шаг и почти сразу оказался на берегу. Река была узенькой и неглубокой. Прозрачные струи огибали камни и тихо струились между ними. На воде играли солнечные блики, а меж камней мелькала мелкая рыбешка.
Прежде чем броситься пить, Шариф немного постоял прислушиваясь. Кажется, погоня и в самом деле прекратилась. Как поступит Интерпол, пытался размышлять он, напившись и растянувшись на камнях, чтобы немного восстановить силы. Скоро свяжутся с полицией, передадут приметы сомалийца, предложат перекрыть все подходы к населенным пунктам и дорогам. «Что это я фантазирую? – усмехнулся Шариф. – Как это они перекроют? Неужели из-за одного меня снимут все наличные полицейские силы? Даже этого не хватит, чтобы оцепить плотным кольцом все города и поселки. Прочесывать джунгли тоже не станут, потому что это просто невозможно. Как же они будут действовать? Остается только патрулирование всех мест, где я могу появиться. Но это значит, что патрулироваться будет и прибрежная акватория. Катер они не заметят, он хорошо замаскирован. А подойти к нему с берега сложно, если не знаешь дороги. Они ее как раз и не знают. Они вообще не знают о катере. Думают, что высадили меня свои пираты, а потом ушли. Ладно, во всяком случае, к дорогам приближаться не стоит и отсюда надо уходить».
Шариф поднялся и шагнул в воду. Он шел по руслу реки, которая петляла, но вела как раз в нужном направлении – на северо-запад. Ему предстояло сделать большой крюк через джунгли, чтобы опять выйти на побережье, где был спрятан катер. В этот раз он не боялся заблудиться. Компас в кармане брюк давал определенную надежду. По крайней мере, не придется плутать несколько дней.
Часа через три стал давать знать голод. Выйдя на берег, Шариф разулся, чтобы просушить обувь и носки. Вода в реке уже достигала ему до колен, можно было попробовать наловить рыбы. Может, в этом месте есть даже крупная. Какой-то шум в кустах за спиной привлек внимание Шарифа. «Не хватало мне еще какого-нибудь леопарда», – подумал он, вспомнив свое первое путешествие через африканскую саванну, когда большая кошка продержала его всю ночь на дереве. Шариф быстро обулся и нащупал в кармане большой складной нож. «Лезвие в пятнадцать сантиметров не спасет от хищника, но, может, стоит срезать хоть какую-то палку и заострить ее конец?» – думал Шариф, озираясь по сторонам.
Звук послышался снова, но юноше показалось, что появился еще и топот маленьких ног. Решив
