— нет. А как-то известить флот возможности не было: все каналы связи, все ретрансляторы были сразу уничтожены противником и даже если корабли ВКС республики были рядом, скоординировать действия не было никакой возможности.
От тягостных мыслей его отвлекла особенно сильная вспышка в небе, чуть выше горизонта, потом еще несколько более слабых, что говорило об орбитальном применении ядерного оружия и через несколько секунд его срочно вызвали в машину передвижного оперативного штаба, который в данный момент прятался в горной расщелине.
Оперативный дежурный, молодой майор, жена и маленький сын которого тоже отправились на том грузовозе, с красными от недосыпа глазами, спешно и лихорадочно докладывал:
— Система дальнего обнаружения зафиксировала выход из гипера корабля, идентифицирован как 'Малый охотник', по меткам и характерному следу, один из тех, кто ушел в погоню за грузовозом…
Сердце генерала несколько раз стукнуло, и где-то в груди появилась боль и тоска. Вернулся охотник, значит свою роль выполнил… Но он был сильным человеком, и взяв себя в руки, продолжил слушать доклад дежурного, который уж слишком как-то радостно и эмоционально для такой новости пытался донести до генерала информацию.
— И что?
— Так охотник подошел к двум линкорам на высокой орбите, выпустил в упор две противокорабельные торпеды, сбросив четыре десантных катера, пошел на таран третьего, поврежденного. В итоге три линкора драконов уничтожены, а к поверхности прорвались четыре десантных катера, оборудованные мощной системой постановки помех. Со стопроцентной гарантией можно сказать, что торпеды, которые были применены против драконовских линкоров, по всем параметрам наши, флотские, а катера — это новый тип, которые используют флотские разведывательно-штурмовые группы…
Последние слова, майор не сказал, а почти выкрикнул, показывая свое нетерпение и энтузиазм. Теперь и до генерала дошло — охотник, который должен был захватить грузовоз с семьями офицеров, был захвачен флотскими штурмовиками, которые воспользовались общей неразберихой у драконов, уничтожили три линкора и прорвались на планету.
Генерал обвел глазами всех дежурящих за экранами офицеров и встречал только радостные взгляды, а в голове билась мысль: 'Их не забыли, к планете пришел флот и скоро деблокирует систему'.
Но проявлять эмоции было не в его правилах. Он только холодно посмотрел на дежурного, который тут же сник и спросил:
— Где они вошли в атмосферу и установлена ли с ними связь?
Майор повернулся к пульту и стал лихорадочно что-то набирать на терминале и вызывать кого-то, отправляя задания на поиск прорвавшейся группы флотской разведки.
Прошло несколько томительных часов, и задремавшего генерала разбудил все тот-то дежурный майор.
Выйдя из КШМ на улицу, генерал-майор увидел пятерых бойцов, судя по форме и снаряжению, флотских штурмовиков. Старший из них, увидев генерала, скомандовал 'Смирно!' и четко, как предписано уставом, подошел и отрапортовал:
— Господин генерал, старший лейтенант Мелан, разведка 14-й бригады ВКС республики…
***
Конечно использовать вражеский корабль дело хлопотное и даже можно сказать, тяжелое. Другие интерфейсы, другая символика, вот только строили эту технику, по видимому, люди, поэтому общие принципы управления остались неизменными, что давало определенные надежды на выполнение задания. После шести часов мучений, приданные нам для выполнения особого задания главный инженер крейсера и второй пилот сумели сдвинуть с места эту драконовскую лоханку и даже уйти в гипер в нужном для нас направлении. Пока было время в полете, корабль готовили для использования в качестве брандера, связав в одну систему все взрывающиеся железки на его борту, при этом реактор, должен был сыграть ключевую роль в качестве ядерной боеголовки. Для увеличения наших ударных возможностей, перед самым вылетом с нашего крейсера перегрузили две из шести оставшихся противокорабельных торпед и все четыре бронированных и оборудованных по последнему слову кентарийской науки десантных катера.
Вот он момент торжественный и волнующий момент отлета — плавный набор скорости, выход на нужный курс, рывок и переход в гипер, отмеченный сильной тошнотой и головокружением. Прошло три томительных часа, наполненных суетой, нервотрепкой и неисчезающим чувством, что все равно что-то не успели и забыли, и снова выход в обычный космос. Тошнота, легкая невесомость, несколько мгновений и второй пилот нашего разведывательного крейсера, молодой, еще не воевавший парнишка, но потомственный пилот и имеющий внушительный опыт управления космическими кораблями (отец его с малых лет брал с собой в полеты), замер, осматривая тот цветник для головок самонаведения наших торпед. Бойцы взвода уже давно разместились по катерам, чтоб в случае чего сразу рвануть прочь от корабля, а мы втроем, я, пилот и инженер оценивали обстановку и направляли охотника в последний полет.
Не воевавшие инженер и пилот просто растерялись от такого количества кораблей противника, и я явственно видел, как у молодого парня от страха задрожали руки. Пришлось рявкнуть на него.
— Двигай к линкорам!
Вбитые во флоте рефлексы заставили его только коротко ответить:
— Есть!
И уже вполне спокойно начать действовать, а я стоял в стороне и с интересом смотрел на экран тактического компьютера, который выдавал информацию о положении в системе. Вышли мы вполне неплохо, чуть в стороне от внешнего кольца легких эсминцев охранения и, включив маршевые двигатели, деловито двинулись к трем линкорам, которые достаточно компактной группой расположились на высокой орбите.
К нам посыпались запросы, но мы пока молчали, и, включив двигатели на всю мощность, рванули к планете, сделав небольшую дугу в сторону линкоров. Компьютер передавал в эфир какую-то ахинею, случайный набор слов и фраз, забивая каналы драконовской связи и когда мы вышли на расстояние уверенного пуска торпед, пришлось стукнуть по руке пилота, чтоб не смел пускать торпеды. Он возмущенно повернулся и попытался что-то вякнуть. Пришлось пояснить.
— Не спеши, так велика вероятность, что их собьют. Подойдем ближе, рискнем.
Он растеряно проблеял.
— Так ведь нас может взрывом задеть.
— Ну и хрен с ним. Надеюсь, успеем свалить. Нам пока везет, а удача, она смелых любит…Вперед!
Громады драконовских линкоров приближались и даже с такого расстояния на фоне планеты казались монстрами. Два из них. Были без явных повреждений и висели на более высокой орбите, а вот третий, явно недавно получивший хорошую оплеуху от защитников планеты, висел пониже, слабенько вращался вокруг оси и все время парил — выплескивая из пробоин в корпусе струи воздуха. Я злорадно усмехнулся: вот теперь время.
— Распределение целей. Первая торпеда — первый линкор, вторая — второй. Проложить курс корабля на столкновение с третьим, который ниже по орбите и видимо поврежден. Задача ясна?
И пилот, и инженер, уверившись в русское 'авось', быстро задвигали руками на терминалах управления огнем и прокладки курса, запустили программу брандера. Когда все было сделано, мы синхронно сорвались со своих мест и бегом понеслись по заваленным трупами драконов коридорам на транспортную палубу, где только нас ждали четыре десантных катера с бойцами моего взвода. Гулко топали тяжелые ботинки в пустых коридорах по залитой и уже засохшей кровью палубе, и приходилось постоянно перепрыгивать через туши драконов, которых после захвата охотника просто не было времени убирать, а только отодвинули в сторону, освободив проходы.
Несколько секунд, посадка на катера и инженер передал циркулярно уже через внутреннюю связь между скафандрами:
— Есть выход на указанную дистанцию. Есть пуск торпед…
Теперь я.
