Во-первых, основное внимание будет приковано ко мне. Я буду их отвлекать. И во-вторых, другая страна. Отношения с властями у них напряженные. Опять же не нужно забывать, что в Иране правят шииты. К суннитам они относятся, мягко говоря, неважно. В общем, им будет неуютно, сложно, и нам это на руку.
– С тобой ничего не случится? – спросила Валерия.
– Я буду придерживаться диеты, – попробовал пошутить Питер.
– Я приезжаю в Иран, и что дальше?
– Прежде всего должна быть понятна «легенда» твоей поездки. Они наверняка знают, что ты фотожурналист и художник. В Иран ты едешь, чтобы посетить редкую фотовыставку. Ну и разумеется, ознакомиться с колоритными памятниками старины и сфотографировать их в необычном зимнем пейзаже. Я должен был ехать с тобой, но не смог – скоро выборы и много работы.
– Это понятно, а что дальше?
– Проедешь по маршруту, который мы с тобой обсудим. В «день Х» выйдешь в нужное место в конкретное время. Мои люди тебя опознают. Потом опять появишься там, где я скажу. С тобой встретятся, скажут «заветное слово», и ты отдашь вот эту открытку. А потом тебя вывезут из страны, и попадешь прямо в Германию, где мы и встретимся.
– Почему не прийти сразу в посольство?
– Даже не вздумай. Они могут пойти на крайние меры. Как только поймут, что ты приближаешься к посольству или можешь убежать от них, применят оружие.
– Питер! Ну ты и втравил меня в историю! Ты не шутишь? – не удержалась от нервного смеха Валерия.
Однако Питеру было не до смеха.
Вопреки указаниям, Штайнер не уничтожил «план Кевина» и другие секретные материалы. Он сфотографировал документы, уменьшив их до размера микроточки, и вклеил ее в видовую открытку, затерявшуюся среди прочего хлама в сумочке Валерии.
Питер был уверен, что документы должны быть «в натуральном виде» и как можно скорее дойти до Центра. Иначе этим сведениям могли и не поверить.
Главное – успеть! Все делалось в последний момент. Питер передал сигнал надежному человеку из «списка Гелена», проживающему в Иране, но не успевал получить подтверждение, что агент готов встретиться с Валерией.
Фактически она уезжала в неизвестность. Но другого выхода не было. Он даже не просматривался.
Глава 17
Тридцать три арки
– Неужели Беназир убьют? Ее нужно предупредить, – сказала Валерия.
– Ее уже предупредили и сделали это сразу по нескольким каналам – и по дипломатическим, и по всяким другим. И не только ее. Мушаррафу дали понять, что, если он не примет необходимых мер, его голова слетит первой. Но от властей не все зависит. Ты же видишь, что здесь происходит. – Питер ласково гладил Валерию по руке.
«Она говорит о Беназир, а думает о нас. Риски зашкаливают».
– Может, она все же откажется от участия в выборах? Жизнь дороже, – прошептала Валерия.
– Никогда. Я же рассказывал о последней встрече с Беназир. Она не уступит и пойдет до конца. Хотя надеется, что все обойдется.
– Ты тоже надеялся, что все обойдется, когда мы поехали в Пакистан, – уточнила Валерия.
– Не ворчи. Ты превращаешься в сварливую жену.
– Мы даже не успели пожениться, – с сожалением сказала Валерия.
Питер не делал секрета из отъезда Валерии. Наоборот. По телефону заказывал авиационный билет, гостиницы, гидов для экскурсий.
Накануне отлета он еще раз проверил, запомнила ли Валерия «партитуру», как они деликатно называли план операции. Она оказалась на редкость способной ученицей – с цепкой памятью, логическим мышлением, здравым смыслом и, что особенно важно в этой ситуации, неистребимым чувством юмора.
– Мобильный телефон можешь сразу же выключить после прилета и положить его подальше, – напоминал Питер. – Сотовая связь в Иране изолирована от внешнего мира. Роуминг иностранным операторам не предоставляется. Ты можешь найти по сотовому местный номер, но не получишь авторизации. Звонить лучше из гостиницы или из телефона-автомата. Я могу перезвонить на номер, который ты назовешь. Они указаны на всех аппаратах, в том числе на улице.
– Я буду тебе звонить каждые пять минут.
– Так часто не надо. Веди себя скромно. Страна исламская, нравы строгие.
– Как жаль! Я как раз хотела развлечься. Ладно-ладно, не сердись! – улыбнулась Валерия, заметив напряженный взгляд Питера. – Буду вести себя скромно. Помню, что женщина никогда не должна обращаться к мужчине. Если ее мужчина о чем-то спросит, не следует отвечать. Правильно?
– Все правильно, но для иранцев иностранные женщины вроде как бы и не совсем женщины и даже чуть ли не мужчины. Отношение к ним более снисходительное. Не удивляйся, если официанты в чайхане будут обращаться к тебе «эстер».
– Это что такое?
– Значит, «мистер».
– Занятно. Как тебе мой наряд? – Валерия категорически не желала отказываться от женской сущности, невзирая ни на какие особенности социальной психологии.
Питер подобрал для нее одежду, которую ей предстояло носить в Иране, чтобы не привлекать излишнего внимания, – скромный серый плащ и длинный шелковый платок до колен, который завязывался таким образом, чтобы скрыть волосы и даже челку – оставались открытыми только лицо и глаза. Издали можно было принять Валерию за иранскую женщину, что давало возможность в случае необходимости затеряться в толпе.
– Я слишком высокая, – сокрушалась Валерия.
– Высокие женщины в Иране не редкость. Это, скажем, египтянки, упакованные в черные плащи, похожи на пингвинов. А персиянки стройные.
По дороге в аэропорт Валерия загрустила.
– Расскажи мне что-нибудь смешное, – попросила она, не отрываясь от проносящейся за окном дороги, уже запруженной автомобилями, древними автобусами и грузовиками, похожими на елочные игрушки, – в лентах и гирляндах.
– Мой знакомый француз неважно говорит по-английски, хотя никогда в этом не признается. Однажды он поехал за океан – в Канаду. Пока он был в Квебеке, где все говорят по-французски, путешествие складывалось просто замечательно, а когда оказался в Торонто, пришлось вспомнить английский язык. Но из-за этого от впечатлений ничего не осталось.
– Так бывает. Резкое погружение в другую языковую среду.
– Вот именно. Резкое погружение. И всплыть на поверхность никак не получается. Он попытался спросить, где тут у вас метро. Прохожий только развел руками: «Везде».
Валерия наконец улыбнулась:
– Конечно, по-английски «метро» – метрополия, то есть сама Канада, а не ее колонии. Кстати, колоний у нее, кажется, никогда и не было. Она сама была колонией Великобритании.
– У другого прохожего он спросил: «Где тут у вас андеграунд?» После некоторого замешательства бедный канадец обратился в бегство, стараясь не оглядываться.
Валерия смеялась. В окне уже показалось здание международного аэропорта.
– Твой француз просто комик. Он спросил, где подполье или по меньшей мере где тусуются артисты- неформалы.
– Видимо, бедолага-прохожий понял, что речь идет именно о подполье. Что ему пугаться артистов- неформалов? Они народ безобидный. Ну травку курят, кокаином балуются, а так – вполне мирные граждане.
– Он вспомнил?
