– Они уже там.
Глава 16
Они не пощадят
– Питер, ты жив? – Звонок Валерии застал Питера в тот момент, когда он уже выехал из Исламабада и торопился в Равалпинди. Ему только что сообщили, что Беназир Бхутто дала согласие на интервью для германского журнала.
«Это будет потрясающий эксклюзив, упускать который нельзя!» – думал Питер.
Уже стемнело. Сквозь легкий туман желтели придорожные огни. Глаза слепили яркие фары встречных автомобилей.
– Что случилось, Валерия?
– Я так волнуюсь!
В голосе Валерии звучали одновременно испуг, отчаяние и радость. Причем радости было меньше. Она словно не верила, что Питер жив и здоров.
– Ты разве не знаешь? Террористы взорвали ресторан. Итальянский, который любят европейцы. Мы с тобой там были. Много раненых, есть погибшие.
– Когда это произошло?
– Только что стали передавать сообщения. Уже звонили из редакции твоего журнала. Они тоже волнуются. Включи Би-би-си. У них самая подробная информация.
– Не волнуйся, любимая! Все в порядке, – сказал Питер.
На самом деле он так не думал. Был даже очень далек от этой мысли.
Питер не без труда поймал волну Би-би-си, когда подъезжал к дому, где расположилась Беназир Бхутто со своим избирательным штабом и личной охраной. Чтобы прослушать сообщение, он припарковал машину на лужайке у обочины. В запасе оставалось минут пять, не более.
«Ага, случайно! Ничего не знают ваши источники или сознательно вводят в заблуждение, – подумал Питер. – А что с Мак-Грегором? Пострадавший американский турист – не он? Вдруг он мне не поверил?»
Питер тут же набрал номер мобильного телефона Мак-Грегора – «Вне зоны досягаемости».
Беназир Бхутто молча кивнула Питеру Штайнеру, представляющему солидный германский журнал.
Она редко давала интервью и сделала исключение благодаря вмешательству влиятельных друзей Питера – местных «олигархов». Они убедили Беназир, что ей полезно заручиться поддержкой Германии, превратившейся в одного из основных экономических партнеров Пакистана.
– Госпожа Бхутто, что вы ждете от предстоящих парламентских выборов? – спросил Питер. Он рассчитывал, что обсуждение политических вопросов «заведет» Беназир, которая выглядела недовольной и явно хотела только одного – чтобы ее побыстрее оставили в покое.
– Объединенная оппозиция одержит победу. В стране будет восстановлена законность. Мы создадим условия для демократического развития и экономического благополучия.
– Вы так уверенно об этом говорите, но если проанализировать платформу ваших союзников, то получается, что они заинтересованы скорее в торжестве исламистской идеологии, а не в развитии демократии.
– Вы имеете в виду Наваза Шарифа?
– Не только, – невозмутимо заметил Питер. – Под ваши знамена встали, например, лидер партии «Техрик инсаф» Имран Хан, руководитель националистической пуштунской партии Вали Асфандиар, глава радикальной религиозной группировки Кази Хуссейн Ахмад. А ведь они ваши давние политические противники.
– Вы неплохо изучили политические реалии Пакистана, но, как большинство западных наблюдателей, делаете фундаментальную ошибку: считаете экстремистами всех приверженцев ислама, – сказала Беназир.
Тактика Питера оказалась вполне успешной. Щеки Беназир разрумянились от негодования, и она стала еще больше походить на разгневанную восточную царицу.
– Возможно, я неточно выразился, – охотно согласился Питер. – Многие западные исследователи делают различия между умеренными и радикальными исламистами.
– Вот это правильно. Сообщу вам один секрет. Прихода оппозиции к власти больше всех опасаются экстремисты. Они прекрасно уживаются с военными. Вся администрация коррумпирована сверху донизу. Пакистанское общество устало от терроризма и от произвола властей. Мы предлагаем единственную разумную альтернативу.
– Однако распространено мнение, – проявил неуступчивость Питер, – что несколько месяцев тому назад вы заключили с генералом Мушаррафом тайное соглашение. Он якобы разрешил вам вернуться в страну, рассчитывая узаконить свое пребывание на посту президента, и предложил вам стать главой правительства. Так ли это?
– Я не признаю тайные соглашения. Они всегда обречены на провал потому, что никто их не может проконтролировать. Соглашение может быть прозрачным или никаким, – устало сказала Беназир.
– Значит, ваш политический союз с Мушаррафом невозможен?
– Уже невозможен. По политическим соображениям. Подобно исламским радикалам, он не хочет допустить оппозиционные партии к выборам. Вы упомянули Имран Хана и даже назвали его экстремистом. Он единственный оппозиционный деятель, который отказался уехать из страны в изгнание. Недавно он выступал на митинге в студенческом городке в Лахоре. Его встретили овациями. И что же было дальше? Не поверите! Студенты из радикальной группировки «Джамаат ислами» захватили его, скрутили и передали в руки полиции. Вот вам пример союза между экстремистами и властями. Мушарраф не понимает, что если оппозиция откажется от участия в выборах, то ему придется опять вводить чрезвычайное положение. Далее – всеобщее возмущение. Чем обязательно воспользуются самые отъявленные и безумные экстремисты. Именно они в этом заинтересованы. Это же надо видеть и понимать!
«Она потрясающе убедительна», – невольно отметил Питер, хотя у него была совершенно другая точка зрения на происходящие события и на роль самой Бхутто.
– И кроме того, у меня имеются к Мушаррафу личные претензии, – увлеклась Беназир. – Он говорит одно, а делает другое.
«Он абсолютно такого же мнения о вашей тактике», – подумал Питер, но от комментариев воздержался.
– Я не доверяю ему и его приспешникам. Поэтому я обратилась к ЦРУ, Скотленд-Ярду и израильскому МОССАДу с просьбой оказать содействие в обеспечении моей безопасности. Они готовы помочь, но власти не дают им этого сделать. Выделенная Мушаррафом охрана не защищает мою жизнь, а скорее наоборот – делает ее более уязвимой. Почему они не разрешают использовать в машинах затемненные стекла и оборудование, которое находит взрывные устройства? Я написала уже несколько писем протеста и направила их Мушаррафу. Никакого ответа!
