— Я хочу только помыться, переодеться в сухое, побриться. Вернусь сегодня же, засветло.

— Я сказал — нельзя. И не просите.

Барбоса не хотел уступать Пуэйо и позвонил майору. Тот позвонил капитану. Капитан дал разрешение, но был недоволен — опять нарушение устава.

— Можете идти в город, но займитесь только самым необходимым.

«Что они все, сговорились против меня, что ли?» — подумал Пуэйо.

Немного погодя неприятель сделал еще одну попытку атаковать, более удачную, чем атака передовой линии. Республиканцы ночью перешли фронт, взорвали висячий мост, предварительно обстреляв охрану, которая оказала сопротивление.

Больше всех пострадал от этого Аугусто. Чтобы возить продовольствие на позиции, теперь приходилось делать большой крюк и идти через Сабиньяниго.

Дорога туда и обратно занимала двенадцать-четырнадцать часов. Этим обстоятельством он не преминул воспользоваться, чтобы поговорить о Кастильо. Парень совсем обезумел от страха. Неудачная попытка атаковать передовую линию и взрыв моста доконали его.

— Умоляю тебя, Гусман, ради всех святых! — В голосе Кастильо слышались слезы.

— Капитан не очень-то нас слушает, дружище, но я попытаюсь. После того как мост взорвали, стало очень трудно возить продовольствие. Ладно, постараюсь еще раз поговорить с ним. Думаю, что капитан тебя отпустит.

Аугусто сдержал слово.

— Мой капитан, не могли бы вы снова перевести ко мне Кастильо?

— Это почему же? — мрачно спросил тот.

— Сейчас нам приходится очень трудно. Поса помогает Лагуне на кухне и грузит продукты для непригодных к службе. Я сопровождаю обоз. На дорогу уходит двенадцать-четырнадцать часов. Нам не вынести такого напряжения. Я выхожу в четыре утра, а возвращаюсь ночью. Некогда и за продуктами съездить. А если поедет один Парес, вы сами знаете, что из этого получится. Когда никто не следит за погрузкой, обжулят, и глазом не успеешь моргнуть.

— Пусть тебе помогает кто-нибудь из освобожденных от службы.

— Они и так помогают. Хромой дежурит по кухне, но едва справляется, а о других и говорить нечего. Сущее наказание!

— Ну ладно, я подумаю, — мрачно ответил капитан. Его раздражало, что у каптера всегда все было заранее предусмотрено и взвешено. «Он, кажется, вздумал меня учить!» К тому же капитану не хотелось лишиться Кастильо. «Почему он не попросил кого-нибудь другого?»

Аугусто обладал препротивной способностью попасть в самую точку и вывести капитана из себя. «Нет, не будет так, как он хочет!» Кастильо был нужен Пуэйо, он не мог без него обойтись. Каждое утро Кастильо приносил ему горячий завтрак, поджаривал хлеб. Весь день поддерживал в печи огонь, сушил одеяла и плащ капитана на кухне, смазывал жиром и чистил его сапоги. Денщик капитана был нерасторопным увальнем, от которого он не отделывался только потому, что сам майор рекомендовал его. Пуэйо думал долго. Вид у него был мрачный. Затем на его лице появилась злая усмешка. «И тем не менее, — решил он, — и тем не менее…»

Аугусто спустился вниз озабоченный. Его огорчило поведение капитана и особенно его отношение к Кастильо. В конце концов Аугусто нашел бы кого посылать за продуктами.

Он стелил постель, когда вошел Кастильо. Тот пожал Аугусто руку и уж как-то чересчур взволнованно обнял его.

— Рад за тебя, дружище! Наконец-то он тебя отпустил, правда?

— Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал! — растроганно воскликнул Кастильо.

— Ладно, ладно, не говори глупостей! — Аугусто улыбкой пытался скрыть смущение.

— Это не глупости. Я обязан тебе жизнью.

— Ничем ты мне не обязан. Мне самому ты нужен позарез. — Благодарность Кастильо переливалась через край. Он действительно был очень взволнован и признателен Аугусто. И старался заглушить в себе страх, что рано или поздно его снова заберут в окопы.

Теперь Аугусто ходил на позиции раз в три дня. Он чередовался с Негром и Кастильо. Дорога была утомительной, но Аугусто совершал этот путь с удовольствием. От взорванного моста обоз сопровождало сто солдат под командованием офицера. Аугусто гордился, что обеспечил обозу охрану, не задумываясь над тем, какая в этом таится опасность. Охрана останавливалась километров за пять до передовой и дожидалась возвращения обоза, чтобы проводить его до самой деревни. Аугусто спускался позднее один. Ему так больше нравилось. Гора была крутой. Аугусто сворачивал с тропинки и вприпрыжку сбегал вниз по склону. Иногда он падал, катился кубарем под откос, раздирая себе лицо, руки, но тут же вскакивал и снова бежал. Глаза его сверкали, он весело улыбался и резвился, совсем как дикий звереныш. От подножия горы его путь шел по небольшим холмам. Аугусто летел, точно одержимый дьяволом, забыв об опасности, которая подстерегала его на открытом участке. Когда он доберется до конюшни, все уже поужинают. Он поставит на угли котелок и полную кружку кофе. Разденется прямо у огня, набросит на плечи одеяло. После ужина закурит сигарету. Будет сидеть у очага, пока не высохнет его одежда. И думать о Берте, о доме. Во время пути им владели два чувства, одно приятнее другого: желание поскорее оказаться у огня и радость движения. Здесь, в горах, его охватывало неизъяснимое ощущение свободы, какой-то необычайной легкости. Аугусто вслушивался в свои одинокие шаги, в журчание ручейка, смотрел на падающий дождь, на танцующую листву, на горы, заросшие деревьями, на кусты, на черную грязь, глину, бурьян, лужи. Он останавливался попить у какого-нибудь источника, подставлял лицо и руки дождю, дергал ветку, швырял камень, приседал на корточки перед лужей и наблюдал, как дождь выстукивает на ней свою дробь. Дул ветер, пролетали птицы. Однажды Аугусто свернул в лес. Поднялся повыше и сбежал вниз; с ветвей, которых он коснулся, на него обрушился холодный душ. Дикий, радостный вопль вырвался из груди Аугусто, ему откликнулось далекое эхо и тут же смущенно замолкло. Он засмеялся. Совсем как мальчишка!

Капитан Пуэйо по-прежнему не выносил Аугусто.

— Привет, раб! Каптер много заставляет тебя работать? — спросил он Кастильо, когда тот пришел с обозом.

— Да, немало, господин капитан.

От Негра тоже не ускользнула ненависть капитана.

— А что делает этот хитрец?

— Собирается ехать за продовольствием, — нерешительно ответил Негр.

— Так, так!..

Но Аугусто не обращал внимания на неприязнь капитана. Он ревностно выполнял свои обязанности и был убежден, что этого достаточно. Как-то раз он неважно себя чувствовал и послал Кастильо вместо себя.

— Почему не пришел каптер? — сердито спросил капитан.

— Он сказал, — заискивающе ответил Кастильо, — что ему неможется.

— Ах, неможется… Бедняжка! Я вижу, эта работа ему не под силу. Надо подыскать замену. В окопах ему будет куда спокойнее. А вы все — болваны! Зачем делаете его работу?

— Он капрал, мой капитан. Он приказывает.

— Приказывает, приказывает… Здесь приказываю я! Понятно? Болен! Ленью он болен! Вот что… Самой настоящей ленью! Но я его быстро вылечу.

Капитан знал, что несправедлив к каптеру, и поэтому ненавидел его еще больше.

Кастильо злорадствовал. Страх развеял его благодарность. Он был уверен, что при первой же заварухе его снова отправят в окопы. А Поса и Парес останутся, потому что дольше него работают на кухне. Но почему, собственно? Чем он хуже их? Он не хуже самого Гусмана и не желает ему уступать. Пуэйо благоволит к нему. А положение Аугусто скверное. Скоро он полетит со своего места.

— Капитан что-нибудь сказал? — спросил Аугусто, когда Кастильо вернулся с позиций.

— Нет, а что?

— От него можно всего ожидать, к тому же он меня терпеть не может…

— Ты так думаешь? — притворно удивился Кастильо и отвел в сторону глаза.

Всякий раз, когда Аугусто жаловался на усталость и говорил, что ему тяжело рано вставать, Кастильо