новых не последовало — княгиня нашла любовника в Варшаве, и Мазепа перестал ее интересовать. Впрочем, так ли необходим нам секрет открытия потайной двери в потайном валу: пара-тройка бочонков с порохом — и мы в подземелье.

— Но для этого нужно точно знать, где бочонки взорвать, — ответил Скоропадский. — Ты неплохо осведомлена о любовных похождениях княгини Ванды, надеюсь, тебе известен и условный знак, оставленный ею у входа в подземелья?

— Конечно. Княгиня оставила в земле напротив входа в подземелье пистолет, который обычно брала в дорогу для защиты от дикого зверья и лихих людей.

— Закопала в землю пистолет? Когда это случилось?

— Прошлой осенью.

— Значит, год назад. Будем надеяться, что талые воды и дожди не успели размыть над пистолетом землю и унести ее с собой, а поэтому его никто не обнаружил и не забрал. Теперь осталось узнать, какая к пистолету ближайшая крепостная башня и на каком расстоянии он от нее.

— Пистолет княгини в семистах девяносто трех ее шагах вправо от середины крепостной башни у Черниговских ворот.

— Что значит «ее шагов»? А сколько моих? Или того старшины, которого я отправлю на поиски входа в подземелье?

— Княгиня Ванда моего роста и телосложения, думаю, что длина наших шагов примерно одинакова.

— Примерно — да, но на расстоянии в восемьсот шагов даже малейшая разница в длине ваших шагов даст о себе знать. Но это не имеет особого значения. Ты исправно отсчитаешь число своих шагов, ближе и дальше этого места я прикину еще по полсотни шагов и прикажу казакам истыкать кинжалами на этом участке всю землю у вала. Да что кинжалами! Если потребуется, я заставлю их просеять землю по песчинке, покуда не будет найден пистолет... Кстати, Марысенька, ты еще не сказала, откуда тебе во всех подробностях известна история интимных отношений княгини Ванды и гетмана?

— Разве ты еще не догадался? — прикинулась удивленной Марыся. — Ванда Конецпольская и тетка Ганна — давние по дружки по амурным похождениям и компаньонки по всевозможным интригам, поэтому между ними нет секретов. Из-за войны у тетки значительно уменьшилось число кавалеров, и она от скуки ударилась в воспоминания, причем частенько компанию ей в этом занятии составляет княгиня Ванда. Прежде я никогда не интересовалась их болтовней, но в последнее время... — Марыся прижалась к полковнику, несколько раз легонько ущипнула его за бедра, ласково провела подушечками пальцев по нижней части живота. — Согласившись помочь тебе, любый Иванку, получить гетманскую булаву, я стала выпытывать у родственников и знакомых все, что им известно о Мазепе и его делах, и разговоры тетки с княгиней Вандой сослужили мне неплохую службу.

— Ты молодец, моя королевна, но какая мне польза от того, что, пребывая с полком в Стародубе, я проник в тайну батуринских подземелий? Я вижу ее лишь в том, что в случае осады Батурина русскими войсками могу сообщить о входе в крепостные подземелья их командиру.

— Ты не прав, Иванку. Сейчас я поделюсь с тобой новостью, которую сама узнала только вчера, и ты будешь рассуждать по-другому. Гетман намерен отобрать у тебя три-четыре сотни казаков для охраны Борзны и Батурина от возможного нападения крымцев или отрядов короля Станислава Лещинского.

— Что? Отобрать у меня три-четыре сотни? Лишить почти половины полка? — вспылил Скоропадский. — И это в то время, когда ни в Стародубе, ни в окрестностях ни одного русского солдата, а к нему спешно движется один из лучших шведских генералов Лагеркрона? Кто знает, кто подойдет к городу раньше — русские или шведы? Возможно, мне придется со своим полком отбиваться вначале от Лагеркрона, а затем от всей шведской армии! Я отдал подготовке Стародуба к обороне всего себя, не даю сна и покоя всем горожанам от мала до велика, а гетман хочет оставить меня без половины полка в самый грозный час! Не бывать этому!

— Иванку, не горячись, — проворковала Марыся. — Подумай, что для тебя важнее: защитить припасы для царских войск или иметь близ Борзны и Батурина сильный отряд верных тебе казаков? Сбережешь ты для царя стародубские склады — ну и что? Точно так другие склады сберегут русские генералы или казачьи полковники, и твой подвиг будет расценен как заурядный поступок. К тому же, если тебе придется защищать город с царскими войсками, слава достанется тебе и их командиру... если достанется.

— Ты права — Стародуб мне придется защищать с царскими войсками, потому что они будут у него раньше шведских. Мне рассказывали, как ловко, выигрывая время при переправе через Днепр, генерал Левенгаупт направил князя Меншикова по ложному следу к Орше вместо Шклова. Нечто подобное с целью задержать шведов на пути к Стародубу проделаю и я с генералом Лагеркрона.

— Видишь, любый, славы в Стародубе ты не стяжаешь ни при каких обстоятельствах. Зато с тремя- четырьмя сотнями своих казаков под боком у готовящего измену гетмана, в чье логово у тебя имеется возможность беспрепятственно проникнуть, ты можешь сделать то, чего не сделает ни один человек из казачьей старшины и царского окружения. Слава и гетманская булава ждут тебя в Батурине, а не в Стародубе!

— Действительно, если иметь рядом с гетманом три-четыре свои отборные сотни, то, зная тайны батуринских подземелий... — Скоропадский расхохотался, расцеловал Марысю. — Королевна, ты подала мне блестящую идею, и я должен ее добре обмозговать.

Он лег на спину, забросил руки за голову, уставился взглядом в потолок. В другое время Марыся сочла бы такое поведение любовника смертельной обидой для себя, но сейчас была этому только рада. Думай-думай, казачий полковник, мечтающий стать гетманом, хотя, честно говоря, ты попросту напрасно переводишь время. Неужели вы, мужчины, не понимаете, что все мало-мальски умные поступки вы совершаете либо по прямому совету женщины, либо по ее якобы случайной подсказке? Поэтому, полковник, можешь сколько угодно морщить лоб и задумчиво пялить глаза в потолок — как и всякий мужчина, ты в результате своих глубокомысленных размышлений придумаешь какую-нибудь несусветную глупость. Но на твое счастье рядом она, Марыся, которая разубедит тебя в ней и ласково, ненавязчиво подтолкнет к принятию единственного правильного в данной ситуации решения — того, которое приняла сама. Так что думай, полковник, если тебе не жалко зря потерянного времени, а она пока займется более приятным занятием.

Марыся взяла недопитую Скоропадским бутылку токайского и вылила вино в свой кубок. Подняла его, подмигнула зеленым кошачьим глазам в углу. За наши с тобой здоровье и удачу, хозяин хаты! Она наполовину опорожнила кубок, закусила кусочком халвы, бросила в угол с желтыми огоньками сразу две сливы.

Услышав недовольное мяуканье, тихонько рассмеялась и снова подняла кубок.

Предлагаешь еще выпить, хозяин хаты? За что? Давай за то, чтобы у тебя было побольше таких хорошеньких и ласковых кошечек, как Марыся! Послушай, а вдруг ты не хозяин хаты, а ее хозяйка? Тогда пьем за мужчин, хотя они на редкость глупы и имеют еще кучу других недостатков. Но как еще можно почувствовать себя не только обольстительной, но и умной женщиной, если не рядом с глупцами- мужчинами, отчего-то мнящими себя вершиной мироздания?

Было далеко за полночь, однако гетман не спал. Сидел за столом, откинувшись на спинку глубокого кресла, и смотрел в темноту за расположенным напротив стола окном. Это было его любимое время, когда шумный с утра до позднего вечера дворец затихал, и он мог позволить себе роскошь побыть в одиночестве.

Многие считали, что в такие часы он пребывал в одиночестве, а на самом деле именно сейчас старик-гетман мысленно встречался и вел беседы с теми, кто некогда были его друзьями или врагами, чьи деяния он желал бы продолжить или чей жизненный путь не хотел бы повторить. Только в эти часы он жил полнокровной жизнью, отрешившись от ежедневной надоедливой суеты, не дающей отрады ни уму ни сердцу, однако на которую уходили остатки жизни. Жизни, которой осталось так ничтожно мало и в которой он не успел сделать самого главного — свершить великое дело, которое не позволило бы его имени исчезнуть в людской памяти после его кончины, а заставило бы навечно остаться в истории Украины и казачества.

Зачем ему это? Разве мало уже того, что он достиг высшего на Украине положения и правил ею