– А повозка где? – спросил он.

– Внизу. Ты почему с тыла идёшь? Наши-то где?

– Там, у высотки, залегли. Будь она проклята!

– Целы?

– Уходил – целы были. Не дают фрицы ходу – и всё тут. Только пехота поднимется – косят, как косой. Батя пехоту отвёл, слева ударит. А нам – прямо идти. Кидайте, говорит, больше гранат, огня не жалеть. Чтоб фрицы думали, что все тут. А у нас гранаты кончились. И патронов с гулькин нос. Пётр Иваныч говорит: беги к пехоте… Чтоб без гранат и патронов не возвращался. Патронов дали, а гранат у самих нету. Дядь Вась, давай быстрей!

Яшка с трудом стащил с плеч вещевой мешок с патронами и плюхнул его на землю. Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.

Мы с дядей Васей скатились вниз. Гранаты были в ящике под шинелями. Как хорошо, что дядя Вася НЗ приготовил! Он разрыл шинели, вытащил вещевой мешок и одну за другой стал укладывать в него гранаты. Мы выволокли мешок наверх. Яшка одной рукой приподнял свой мешок, другой – наш и сказал, чертыхнувшись:

– Не дойду с двумя. Не осилю!

– Наши-то где? – спросил дядя Вася.

– Там, за последней избой.

– А ежели подъехать?

– Ты что, очумел? Сразу ухлопают.

Они в растерянности замолчали.

– Дядя Вася, я понесу! – закричал я.

– Сиди.

– Донесу, правда! Я быстро! Хорошо всё будет!

– Пусть идёт, – вступился за меня Яшка. – Пока тихо. Отдаст гранаты – вернётся, ничего с ним не станется.

– Ежели мне? – нерешительно спросил дядя Вася.

– А повозка? А кони? На него, что ли, всё оставишь? Нельзя тебе хозяйство бросать!

– Что же делать, иди. И тут же назад! Понял?

Дядя Вася помог Яшке надеть его мешок, повесил мне на спину наш, поправил лямки:

– Не тяжело?

– Нет.

Мы с Яшкой двинулись в путь. Я старался идти за ним след в след. Он часто спотыкался, скользил по грязи.

На дороге блестели лужи. Приходилось шагать по ним, обходить некогда было. Ноги промокли насквозь, ботинки стали тяжёлыми. Я с трудом вытаскивал их из грязи, боялся, что они сползут, придётся идти босиком. Липкий пот покрыл меня с головы до ног. Его капли жгли глаза, щекотали лицо, сбегали по подбородку. Болела спина. Поясницу пекло, как огнём. Одна граната ребром упёрлась в тело и больно давила.

Мы подошли к первой хате. Потерплю до следующей. Дошли до неё. Ещё потерплю. Миновали третью хату. Яшка повернул влево.

– Пётр Иваныч! – крикнул он, задыхаясь.

– Здесь, – ответил знакомый строгий голос.

Свет горящей хаты и сюда доставал. Наши лежали на мокрой земле, а слева от них – бойцы- автоматчики.

Пётр Иваныч повернулся на бок и смотрел на нас.

– Принёс? – спросил он Яшку.

– Принёс. У меня патроны, у Федьки – гранаты.

– А ты откуда взялся?

– Они тут недалеко, в овражке, – ответил за меня Яшка. – И гранаты наши.

– Как у Егорыча?

– Порядок. Сам хотел подъехать. Дал Федьку, наказал сразу же обратно прислать.

– Пришлём. Чего стоишь? Ложись! – приказал мне Пётр Иваныч.

Я повалился на бок рядом с ним. Он нетерпеливо сдёрнул мешок с моей спины. Я закрыл глаза, полежал немного в полной темноте.

Пётр Иваныч вынимал гранаты из мешка и засовывал за пазуху. Потом раздал гранаты разведчикам. Разведчики и автоматчики снаряжали диски.

– Держи! – Пётр Иваныч протянул мне пустой, совсем лёгкий мешок.