— Организм восполняет жидкую часть твоего пожертвования в течение двадцати четырех часов.
— Сара, я совсем о другом! Я имею в виду, что благодаря этой части меня кто-то стал цельным и… О боже, звучит абсурдно, просто бред какой-то! Однако я очень хочу узнать, кто этот человек. Я чувствую, что во мне не хватает какой-то части и я должен найти и схватить ее.
— Но ты не можешь получить обратно свою кровь, — говорит Сара, стараясь, чтобы ее слова прозвучали шутливо.
Они погружаются в глубокое раздумье: Сара грустно смотрит в свой кофе, Джастин пытается извлечь смысл из своих путаных слов.
— Наверное, мне не стоило обсуждать такую нелепицу с врачом, — говорит он.
— Мне уже приходилось слышать похожие рассуждения, Джастин. Но ты первый, кто винит в собственной душевной неполноте сдачу крови. — Помолчав, Сара оборачивается, чтобы снять со спинки стула пальто. — Ты спешишь, так что нам пора двигаться.
Они идут по Графтон-стрит, время от времени перебрасываясь ничего не значащими фразами. Возле статуи Молли Малоун[7], через дорогу от Тринити- колледжа, оба невольно замедляют шаг.
— Ты опаздываешь на занятие.
— Нет, у меня еще есть немного времени, прежде чем я… — Он смотрит на часы, а затем вспоминает свою отговорку и чувствует, что краснеет. — Прости.
— Да не извиняйся, чего уж там, — в который раз повторяет она.
— По-моему, все наше свидание состояло из того, что я просил прощения, а ты говорила, что извиняться не стоит.
— Но ведь и правда не стоит.
— А мне и правда очень стыд…
— Хватит! — Она прикладывает ладонь к его губам, чтобы заставить замолчать. — Достаточно.
— Мне было с тобой чудесно, — смущенно говорит он. — Может быть, мы… Знаешь, я чувствую себя ужасно неудобно, когда она на нас вот так вот глядит.
Джастин и Сара смотрят направо: Молли взирает на них сверху вниз своими бронзовыми глазами. Сара смеется:
— Да, она нас не одобряет. Мы могли бы договориться о…
— ГРРРЫЫЫЫЫЫЫЫ!
От страха Джастин чуть из собственной кожи не выпрыгивает, а Сара испуганно взвизгивает и хватается за сердце.
Рядом с ними на светофоре остановился автобус. Более дюжины мужчин, женщин и детей — все в шлемах викингов, высунувшись из окон, потрясают в воздухе кулаками, смеются и рычат на прохожих.
Прохожие реагируют по-разному: кто-то смеется, некоторые рычат в ответ, большинство не обращает на «викингов» внимания.
Джастин молчит, у него перехватило дыхание: он не может отвести глаз от женщины, сидящей возле одного из автобусных окон. Она громко смеется вместе с каким-то стариком. На ее голове шлем, по бокам которого струятся длинные светлые косы.
— Мы как пить дать застали их врасплох, Джойс, — улыбаясь, шепчет старик, тихо рычит женщине в лицо и потрясает кулаком.
На лице женщины отражается удивление, а затем она к восторгу старика протягивает ему банкноту в пять евро, и они продолжают смеяться.
Посмотри на меня, велит ей Джастин. Но ее глаза прикованы к старику. Тот рассматривает банкноту на свет — не фальшивая ли? Джастин смотрит на светофор, красный продолжает гореть. Еще есть время! Обернись!
Женщина полностью поглощена разговором, ее голова повернута к старику.
На светофоре загорается зеленый, и автобус медленно трогается по Нассау-стрит. Джастин идет рядом с ним, всем святым заклиная женщину посмотреть на него.
— Джастин! — кричит Сара. — Что ты делаешь? Он продолжает идти рядом с автобусом, ускоряя шаг, пока наконец не переходит на бег трусцой. Он слышит, как Сара зовет его, но не может остановиться.
— Эй! — окликает Джастин.
Недостаточно громко, она не слышит его. Автобус набирает скорость, Джастин пускается бежать уже по-настоящему, по его телу прокатывается волна адреналина. Автобус обгоняет Джастина. Сейчас он ее потеряет.
— Джойс! — в отчаянии выкрикивает он.
Неожиданно громкий звук собственного голоса заставляет его резко остановиться. Что, черт возьми, он делает? Он нагибается, упирается ладонями в колени, пытается перевести дыхание. Ему кажется, что он оказался в центре невиданной силы урагана, который засасывает его в свою воронку. Джастин в последний раз смотрит на автобус. Из окна показывается шлем викинга, светлые косы качаются из стороны в сторону как маятники. Джастин не может разглядеть лицо, но знает: это она.
Ураган моментально стихает. Он приветственно вскидывает вверх руку.
Из окна высовывается рука, и автобус сворачивает за угол на Килдэр-стрит, оставляя Джастина в очередной раз наблюдать, как женщина исчезает из виду. Сердце его колотится так бешено, что ему чудится, будто под ним пульсирует тротуар. Он не имеет ни малейшего представления о том, что происходит, но одну вещь теперь знает точно.
Джойс.
Джастин оглядывает опустевшую улицу.
Но кто ты, Джойс?
— Зачем ты так далеко высовываешься из окна? — Папа втаскивает меня назад, вне себя от беспокойства. — Может, тебе кажется, что на свете осталось не так уж много вещей, ради которых стоит жить, но, святые ангелы-хранители, ты должна продолжать жить ради самой себя!
— Ты слышал, как кто-то позвал меня по имени? — шепчу я папе, не в силах разобраться в вихре своих мыслей и чувств.
— О, теперь она слышит голоса, — ворчит он. — Я произнес твое чертово имя, и ты дала мне за это пятерку, помнишь?
— Папа машет банкнотой перед моим лицом и снова переключает внимание на Олафа.
— Слева от вас Лейнстер-хаус — здание, которое сейчас занимает Национальный парламент Ирландии.
Щелк- щелк, вжик-вжик, вспышка-вспышка, запись.
— Лейнстер-хаус сначала именовался Килдэр-хаусом в честь графа Килдэра, который дал заказ на его постройку. После того как граф был удостоен титула герцога Лейнстер, здание было переименовано. В тех частях здания, которые раньше занимал Королевский хирургический колледж…
— Научный, — громко говорю я, все еще потерянная в своих мыслях.
— Что, простите? — Гид перестает говорить, и все головы поворачиваются в мою сторону.
— Я просто сказала, — лепечу я, краснея, — что здание занимал Королевский научный колледж.
— Да, об этом я и говорил.
— Нет, вы сказали «хирургический», — подает голос американка, сидящая передо мной.
— О! — Гид начинает волноваться. — Простите, я ошибся. В тех частях здания, которые раньше занимал Королевский… — Он многозначительно смотрит на меня. — …научный колледж, с тысяча девятьсот двадцать второго года заседает ирландское правительство…
Я перестаю его слушать.
— Помнишь, я рассказывала тебе про архитектора, который спроектировал больницу «Ротонда»? — шепчу я папе.
— Помню. Какой-то там Дик.
— Ричард Касселс. Он создал проект и этого здания. Считается, что оно послужило моделью для Белого дома.
