Маркус поставил «БМВ» поодаль от «Вида на холм». Никаких машин на улице, никаких машин на дорожке к дому. Ни малейшего признака жизни. Никаких ее доказательств.
— Честь предоставляется тебе, — сказала Луиза Маркусу, когда они вылезли из машины, а Маркус выступил вперед и искусно постучал в дверь. — У тебя получается очень профессионально, — прибавила она. — Надо тебе в полиции работать.
Дверь открыл внушительный и весьма неприятный тип в майке-алкоголичке; смотрел неприветливо. В глубине дома захлебывался телевизор. У типа в одной руке банка лагера, в другой сигарета. Устрашающее клише — почти икона, прямо хочется его поздравить.
— Добрый день, — любезно сказал Маркус. — Не могли бы вы нам помочь? — Голос как у евангелиста, что доставляет на дом Библии и добрые вести.
— Это вряд ли, — молвило потерянное звено эволюции. То ли нахал, то ли просто англичанин. Может, и то и другое. Удостоверение чесалось у Луизы в сумке, но они тут в штатском, по неофициальному делу.
— Я ищу миссис Агнес Баркер, — любезно упорствовал Маркус.
— Кого? — Тип нахмурился, будто с Маркусом приключилась глоссолалия.
— Агнес Баркер, — медленно повторил тот. — Нам дали этот адрес.
— А здесь таких нету.
Луиза не сдержалась. Выдернула удостоверение, сунула в эту уродливую рожу и сказала:
— Может, начнем с начала? Еще раз: мы ищем миссис Агнес Баркер.
— Не знаю я ничего, — огрызнулся тип. — Я снимаю. Я вам номер дам.
— Благодарю вас.
В агентстве по недвижимости Луизе даже не пришлось объяснять, кто она такая. Девушка, подошедшая к телефону, — судя по голосу, было ей лет двенадцать — с готовностью признала, что агентство сдает коттедж в аренду по поручению адвоката миссис Баркер.
— У адвоката есть доверенность, — сказала девушка, что Луиза перевела как «тетя рехнулась».
— Миссис Баркер недееспособна?
— Она в Фернли. В доме престарелых.
— Так она
Он перенастраивал навигатор, и тут у Луизы зазвонил телефон. Эбби Нэш сказала:
— Босс? У меня тут кое-что насчет вызова машины — точнее, ничего. Обзвонили все прокатные службы Эдинбурга. Никакой Джоанне Траппер машину никто не присылал.
— Может, она не поменяла права, когда вышла замуж.
— В смысле — Мейсон? Так тоже пробовали. И тоже ноль. Но пока обзванивали, я подумала, можно и Декера проверить на всякий случай, и — бинго. Декер утром взял напрокат «рено-эспас». И что интересно, он был с дочерью.
— У него нет дочери.
— Потому и интересно.
— Сюжет закручивается, — прокомментировал довольный Маркус, когда Луиза все это ему пересказала.
Фернли — воплощенный Луизин кошмар. Перед телевизором сгрудились стулья с высокими спинками, пахнет казенной стряпней со слабым, но неуничтожимым оттенком дезинфекции. И не важно, что на доске объявлений висел график развлечений (
Она сюда не поедет. Выйдет из жизни, шагнет в обжигающе-холодную ночь («Я, наверное, задержусь»),[151] ляжет под забором и уснет — только не сюда. Или перережет вены и по-римски невозмутимо подождет. Или раздобудет пистолет — раз плюнуть, — сунет дуло в рот, как лакричную палочку, и мозги вылетят из дыры в затылке. Она это почти предвкушала. Есть свои плюсы в том, чтобы умереть, не дожив до подгузников и просмотра бесконечно закольцованных повторов «Друзей» по телевизору. Габриэлла Мейсон, Патрикова Саманта, Дебби, сестра Элисон Нидлер. Застыли в янтаре памяти вечно молодыми. Вечно мертвыми.
В приемной Луиза предъявила удостоверение и наилюбезнейшую улыбку.
— Нам нужно переговорить с миссис Баркер, — сказала она толстой девице в бело-розовой клетчатой форме, которая была мала, — из-под формы пытались бежать валы жира. Сосиска в коже.
«Хейли» — значилось на пластиковом бедже. Жидкие светлые волосы зачесаны назад и собраны в хвостик, лунный лик безжалостно явлен взорам. Девица состроила глазки Маркусу — тот вежливо сделал вид, что не заметил.
Девица не без труда выудила из кармана шоколадку. Развернула, предложила Луизе. Шоколадка расплющилась и подтаяла — Луизе хотелось шоколада, но она отмахнулась. Маркус взял кусочек, и девица вспыхнула. Похожа на сахарную свинку. Луизе они когда-то нравились.
— Как думаете, сможет миссис Баркер с нами поговорить? — спросила она.
— Сомневаюсь, — ответила девица.
— Потому что она не в себе?
— Потому что она умерла.
М-да, подумала Луиза. Смерть блистательно затыкает рты.
— Недавно? — спросил Маркус.
— Пару недель назад. Обширный инсульт, — прибавила девица, кинув в рот последний кусок шоколада.
— Надо бы ее адвокату сообщить, — сказала Луиза скорее себе, чем девице. Да и Нилу Трапперу сообщить неплохо бы. — А родные у нее были?
— По-моему, где-то был племянник или племянница, но они… как это называется… слово такое? Похоже на «удавились».
— Отдалились?
— Да, точно. Отдалились.
— Она
— Ты поведешь, скаут, — великодушно разрешила Луиза. От головной боли уже тошнило.
— А теперь что, босс?
— Ни малейших догадок. Можно сыру купить. Нет, погоди, звякни в отдел, пусть выяснят, кто навещал Декера в тюрьме за последний год. Он уходит с места железнодорожной катастрофы и вместе с так называемой дочерью нанимает здоровенную тачку. Выясни, кто эта дочь на самом деле. Кто-то ему помогает.
— Может, он просто снял девицу. Или насильно умыкнул.
— Господи Иисусе, — сказала Луиза. — Не лезь в эти дебри.
— Как думаете, Декер как-то связан с тетей? — спросил Маркус.
— Я уже вообще не понимаю, кто с кем и как связан.
Никакой тети нет — хотя бы это неоспоримый факт. Значит, либо Джоанна Траппер соврала мужу («Надо бы заехать проверить бедную старушку, тетю Агнес»), либо Нил Траппер соврал всем («Она уехала к больной тете»). А кто скорее соврет — Нил Траппер или прелестная доктор Траппер? Да не поймешь. Если коса найдет на камень, Джоанна Траппер, подозревала Луиза, не уступит лучшим на свете
