– Формально так и есть, не спорю, – согласился Влад. – Надо же хозяевам отелей как-то перестраховаться от легавых? Разумеется, когда вы развлекались, охрана в номер не входила. Ни разу. Так что свечку держать и делать разоблачающие фотографии было некому. Только ведь можно и без снимков оголенных тел обойтись. Ездившие с тобой в турпоездки телохранители под страхом смерти поклянутся, что вы с Диановой действительно снимали в кабаке мужиков и проводили по несколько часов в номере, ночью. И так – регулярно. Возможно, я тебя сейчас удивлю, но у Фрола есть фотографии. Фотографии каждого из так называемых консуматоров, с которым вы весело отдыхали за последние два года. И если показаний охраны окажется недостаточно, уверяю тебя, дорогая, мои ребятки найдут, из-под земли достанут даже тех шоколадных мачо, которые тебя драли в первый раз, и быстро убедят в необходимости на денек слетать в Россию.

– Ха! За деньги можно заставить лгать кого угодно! Тем более этих продажных самцов! – отчаянно пыталась сопротивляться прижатая к стенке Светка. – Но Дианова не будет плясать под твою дудку! Она подтвердит, что мы…

– Конечно, подтвердит, – кивнул Невский. – Очаровашка Вика, невинная девочка сорока трех лет, похожая на перезревший, а затем высушенный урюк, потупив глазки с вставными голубыми линзами, со слезами на этих самых глазках обязательно подтвердит, что так оно на самом деле и было – вас трахали, обеих. Еще как подтвердит. Особенно, если я пообещаю ничего не рассказывать мужу. Викуля очень боится, что ревнивый импотент Жорик узнает о ее похождениях, на законных основаниях расторгнет брачный контракт и вышвырнет на улицу без копейки, с голой жопой.

– Ты – ничтожество, – наконец поняв, что отпираться бессмысленно, ледяным голосом произнесла Светка. – Я тебя ненавижу!

– Отлично, – улыбнулся Рэмбо. – А я тебя, дорогая… никак, – он вздохнул и передернул плечами – на улице было холодно. – Вот уже два года ты для меня просто не существуешь. Тебя больше нет. Я все сказал. А сейчас езжай. Помогай обслуге готовить дом к приему гостей. И очень тебя прошу, не гони волну. Всем будет гораздо лучше, если я забуду о твоих турпоездках, а ты раз и навсегда заткнешься по поводу Аллы. Будем вести себя как цивилизованные люди. В понедельник, как и договорились, вернемся к вопросу о разводе. В присутствии адвокатов. Хватит тянуть резину. А с Самариным я как-нибудь сам разберусь. Все. До вечера.

Сделав охране знак, что можно вытаскивать бананы из ушей и выходить, Невский развернулся и быстро поднялся по ступенькам парадной лестницы к главному входу в старинный царский особняк.

– Чтоб ты сдох, тварь! – со злобой бросила Света, провожая мужа полным ненависти взглядом. Дождавшись, когда Рэмбо войдет в здание, она открыла сумочку, достала дорогой мобильный телефон последней модели, привезенный из Арабских Эмиратов. Отмотала запись назад, периодически нажимая на воспроизведение в поисках нужного куска. Убедившись что голос Невского хорошо различим, Светлана выключила диктофон, убрала мобильник в сумку, нырнула за услужливо открытую телохранителем водительскую дверь «понтиака». Вставила ключ в замок зажигания, повернула. Мощный трехлитровый двигатель ожил.

Да, сделал ее муженек, нечего сказать. И ведь как долго молчал, стервец, зная об их с нимфоманкой Диановой невинных развлечениях во время турпоездок. Впрочем, ему, гаду, на момент первой измены в Хургаде давно переселившемуся в отдельную спальню и демонстративно не желающему трахать располневшую супругу, видимо, было уже наплевать, с кем жена спит и где. Просто не захотел играть козырями раньше времени. В рукаве, гад хитрый, приберег. Как чувствовал!

Однако не все так печально. Интуиция, заставившая Светлану перед вторжением в кабинет мужа впервые воспользоваться дополнительной опцией многофункционального сотового телефона, ее не обманула. Так что еще неизвестно, кто кого мордой в дерьмо ткнул. Теперь абсолютно не важно, кто затеял скандал и кто виноват. После таких слов в свой адрес давно недолюбливавший зятя Игорь Дмитриевич не станет даже разбираться, чем вызваны откровения Рэмбо. Он придет в ярость. Он разотрет Невского в порошок. Разорвет, как Тузик грелку. Размажет. Уничтожит. И – приберет к рукам холдинг, сделав хозяйкой огромного наследства ее – свою любимую и единственную девочку. Своего ангелочка, свою куколку, в которую много лет назад влюбился с первого взгляда, с которой, в тайне от жены, впервые переспал по обоюдному согласию, когда шустрой Светочке исполнилось пятнадцать и она уже давно не была девственницей, которую с тех пор холил, лелеял и оберегал, ревностно храня их общую тайну, безоговорочно исполняя любые капризы «дочурки» и параллельно подыскивая повзрослевшей Светлане перспективного во всех отношениях жениха, которого, используя власть и деньги, можно было повязать, сделать обязанным по гроб жизни, и который, ни о чем не подозревая, выполнил бы свою самую главную миссию – формально занял место отца будущего Светиного ребенка. Их общего ребенка, о котором Самарин так давно мечтал.

– До вечера, любимый! Ровно в шесть жди меня здесь! – торопившаяся на репетицию Вера чмокнула Рублевского в щеку и выпорхнула из джипа, оставив после себя в салоне нежный аромат хороших французских духов и косметики. Сергей проводил актрису взглядом до служебного входа, жадно втянул носом витающие в машине сексуальные запахи, улыбнулся, мысленно поблагодарив судьбу за то, что все сладилось, и, включив указатель поворота, отъехал от тротуара.

Теперь за дело, капитан. Седой – он же полковник ФСБ, он же куратор работающего под прикрытием агента Рублевского – будет ждать его в условном месте через двадцать две минуты. Значит, можно не торопиться, времени более чем достаточно. От здания театра, где служила Лиховцева, до точки – от силы пять минут пешком.

Сергей сделал крюк, завернул на ближайшую заправку, где залил полный бак бензина, купил в магазине сигареты и бутылочку минеральной воды, которую тут же выпил, и лишь потом поехал к стоянке возле кинотеатра. Первый утренний сеанс всегда проходил при практически пустом зале. Зрительская аудитория, как правило, состояла из прогуливающих занятия школьников и студентов, праздношатающихся по городу элементов обоего пола и примкнувших к ним редких пенсионеров, из числа «зажиточных». Рублевский купил билет в последнем ряду, с краю, у самого прохода. Оттуда отлич-но просматривался весь партер. Вошел в фойе за две минуты до начала фильма, сразу заметив стоявшего у колонны полковника. Не останавливаясь прошел в зал и сел. Седой занял место впереди, через два ряда. Свет потух, огромный экран вспыхнул, замелькали титры, и притихших зрителей окружил объемный, буквально обволакивающий со всех сторон и создающий иллюзию присутствия внутри разворачивающихся событий чистый звук системы долби-сэрраунд. Что ни говори, а технический прогресс шел вперед семимильными шагами. И между эффектом от просмотра одного и того же фильма на домашнем видео и в современном кинотеатре была такая же огромная пропасть, как между первой моделью «Жигулей» и красавцем «лексусом», на котором второй год рассекал по питерским колдобинам Сергей Рублевский.

Первым, минут через пять после начала сеанса, встал и вышел из зала Седой. Сергей подождал немного и сделал то же самое. Полковника он нашел в буфете. Алексей Ильич, как и следовало ожидать, находился