на реях их кораблей перевешали. И вешали их бывшие пираты. Ты про капитана Моргана слышал?

– Это его именем назван ром?[8]

– Именно. Сначала этот самый Морган был пиратом, а потом выбился в губернаторы Ямайки. И в этом качестве с удовольствием отлавливал и вешал на реях своих бывших дружков. Так всегда жизнь складывается. Был бандитский беспредел, но всему когда-нибудь приходит конец.

Сергей помолчал. А потом заговорил:

– То есть, как я понял, вы меня вербуете?

– Ты все понял правильно. Именно вербуем.

– А какой мне смысл? Деньги будете платить?

– Деньги-то, конечно, будем платить. Хотя по сравнению с твоими сегодняшними бандитскими заработками это слезы, а не деньги. Но есть и другой аспект, более для тебя интересный. Большинство твоих коллег, если их, конечно, раньше не убьют, рано или поздно на чем-нибудь да попадаются. Ну, а не попадаются, так попадутся. А ты – сам знаешь, на обычной зоне долго не проживешь. Ты ведь по их понятиям – мент поганый. А на мусорскую зону никто тебя отправлять не обязан. Тем более что для ментов ты тоже чужой. Ты, как ни крути – комитетчик. Для всех ты чужой. Кроме нас. Так вот, если так случится, что ты вляпаешься в какие-нибудь крупные неприятности, мы уж постараемся избежать того, чтобы тебе пришлось смотреть на небо в клеточку.

Майор помолчал и пристально поглядел на Сергея.

– Но самое главное-то даже не в этом. Я ведь сказал – мы к тебе пригляделись. На деньги и прочие радости жизни тебе наплевать. Вон, ты даже квартиры себе не купил, все болтаешься по съемным… В криминальные авторитеты вроде тоже не рвешься. Ну? Сам подумай.

Казак усмехнулся. Надо же, хорошо они там в Комитете работают. Майор нащупал самое его больное место. Нет, нельзя сказать, чтобы Сергею не нравилось его сегодняшнее положение. Он следовал принципу: с волками жить – по-волчьи выть. Тем более что быть бандитом стало вроде как даже престижно. Но Казака и в самом деле не слишком волновали денежные знаки. Он зарабатывал куда больше, чем ему было нужно. Да и суперстрасть под названием «власть над себе подобными» его тоже не захватила. Сергею нравилась сама игра. Он ведь не носился на джипе с пистолетом. Его работа в основном была тоньше – разобраться, раскопать, распутать. А потом уже по его следам выезжали братки.

И все бы хорошо, но иногда проскальзывала такая вот мысль: ну ладно, придет время мне умирать. А когда-нибудь мы все умираем. И тогда я подумаю: а что я сделал в этой жизни? Был бандитом. И все тут. Помогал разворовывать свою страну. Нельзя сказать, чтобы Казак был верующим. Хотя с войны не возвращаются атеистами. Но ему все-таки казалось, что ТАМ придется за все отвечать. И что он ответит?

Майор, кажется, уловил его мысли.

– Ты пойми, Казаков. То, что ты воевал на окраинах – это было только начало. Война продолжается. Не все продались и ссучились. В Комитете осталось достаточно людей, которым больно смотреть на то, что происходит. И мы вернемся! Только для этого надо не сидеть сиднем, а дело делать. А то каждый сидит и скулит: а что я могу? Если б каждый сделал, что мог – мы бы не находились в заднице, в которой находимся. Мне плевать на то, кто там сидит наверху. Еще раз говорю: они рано или поздно уйдут. А пока что… Пока что, как поется в песне: «значит, время нам вести незримый бой». Ну как? Я надеюсь, ты не проникся романтикой бандитского братства?

– Я ж не идиот. Я на войне видел, что такое настоящее братство. И с бандитами это не сравнить.

Майор улыбнулся. Улыбка у него была странной – глаза оставались холодными, как зимнее северное небо.

– Я тоже видел. В Афганистане. Я там в семьдесят девятом был снайпером. Между прочим, двадцать девять мусульманских душ за мной. Так что я не какой-то там штабной особист, который тебя вербует. Я к тебе обращаюсь как солдат к солдату: хочешь идти с нами?

– А что надо делать, если я соглашусь?

– Да не слишком много. Мы должны знать, что там происходит, в ваших бандитских группировках. Ты ведь не просто пехотинец или бригадир. Ты разбираешься в разных запутках. А дальняя цель – разобраться, кто из бандитских авторитетов более похож на человека, кто – менее.

– Не понял.

– Ну, представь. Вот, допустим, есть простой российский мафиози. Да, он сколотил состояние, скажем так, не самыми честными путями. Но кто это в нынешней России сделал состояние честными путями? Таких нет. Ладно, сколотил себе человек состояние, и хрен-то с ним. Не жалко. Дело ведь в том, что он хочет быть нормальным хозяином, а не бандитским авторитетом. Он хочет жить в нормальной стране, а не пускать ее псу под хвост. Чтобы его дети стали уважаемыми людьми, за которыми бы не тянулся хвост из всяких криминальных дел. Скажешь, таких нет?

– Да нет, есть и такие, – подумав, ответил Сергей.

– Именно. А другие, они ничего, кроме как разрушать, не умеют. Вот с ними и придется разбираться. Как получится – так и придется. И пусть они лучше сожрут друг друга. В этом-то и смысл нашей работы.

– А подумать можно?

– Почему бы и не подумать? Вот телефон. Когда надумаешь, позвони.

В конце концов Сергей стал агентом по кличке Сержант. Возможно, большую роль в том, что он согласился, сыграла любовь Казака к рискованным играм. Включался дополнительный фактор. Да ведь и прав был, в общем-то, майор. Он угадал. Оказалось, Сергей ничего не забыл и никому не простил. Как пел один его товарищ по Абхазии, «нам никогда не вернуться с войны».