договора и нашел строчку для подписи. — Ручка есть?
— Я не могу тебе позволить сделать это…
— Да? — Кому они вообще интересны, детали какого-то занюханного договора о книжке? — Так уж вышло, что у меня появились другие источники.
— Я наслышана об этом. И как ты это воспринял?
Как она об этом пронюхала?!
Ли Энн ухмыльнулась:
— У меня, знаешь ли, тоже есть источники. — Как будто прочла его мысли. Нормальная она баба, эта Ли Энн, к тому же они теперь партнеры, но было бы очень хорошо, если бы удалось стереть ухмылку с ее физиономии.
Пират пожал плечами.
— Нормально воспринял. — Он повернулся к бармену: — Ручки не найдется?
— Конечно, сэр, — с готовностью откликнулся бармен. Он снова «сэр». Эти «источники» творят чудеса.
Пират взял ручку и подписал: Элвин Мэк Дюпри. Подчеркнув фамилию тремя линиями, он протянул ручку Ли Энн. Та расписалась строчкой ниже.
— Вот мы и партнеры, — сказала она, протягивая ладонь. Они скрепили сделку рукопожатием.
— Запиши на мой счет, — велел Пират бармену и назвал свой номер. Но когда Ли Энн уже собиралась уходить, он вспомнил, что карманных денег у него осталось около восьмидесяти баксов, и попросил у нее еще шестьдесят — в долг, разумеется. — Ты же мне доверяешь?
Ли Энн рассмеялась. Нормальная баба. Он уже готов был попросить ее снять очки.
— И вот еще, возьми вот это, — сказала она.
— А что это?
— Цифровой диктофон.
— И что мне на него записывать?
— Подробности, которые могут пригодиться в книге, — сказала Ли Энн. — Твои предположения, воспоминания, что ты ел в тюрьме — все, что помогает истории обрести плоть.
Пират нажал на кнопку «запись».
— Плоть, — вымолвил он. Нажал кнопку «воспроизвести». «Плоть». Его ли это голос? Он не слышал своего голоса в записи более двадцати лет. Голос изменился, теперь он звучал — как это говорят? — зловеще. Хотя, возможно, Пират ошибался, потому как Ли Энн только улыбалась ему и вовсе не казалась напуганной.
Пират вышел на улицу. Солнышко пригревало. Он прогулялся, не особо задумываясь о маршруте, и неожиданно для себя очутился в Нижнем городе. Вскоре он набрел на ломбард, витрину которого украшала классная гитара — старенький «Рикенбэкер». Он сам на такой никогда не играл, но однажды выступал с парнем, у которого в руках был этот самый «Рикенбэкер». Пират глянул на ценник: $995. Не сейчас, но скоро. Он уже собирался идти дальше, когда внимание его вдруг приковала выставленная в той же витрине золотая сережка. Обычное колечко из золота ценой 135 долларов. «И дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу». Пират открыл дверь и зашел внутрь. Звякнул колокольчик — приятный негромкий звук. В мире вообще много всего приятного и негромкого. Он был умиротворен.
— Что-нибудь подсказать? — спросил мужчина за стойкой. Взгляд его уперся в повязку. Пирату это уже начинало надоедать. Перед ним был всего лишь крохотный старичок с волосами в ушах, мерзкий слабенький старичок. Пират живо представил, с каким треском ломались бы его хрупкие кости.
— Да. Эта золотая сережка в витрине…
— Сто тридцать пять за пару.
— Мне пара не нужна. Только одна.
— Тогда восемьдесят пять.
Что-то тут не так. Восемьдесят пять — это точно больше, чем половина от ста тридцати пяти. Но насколько больше?
— Даю семьдесят пять.
— Сойдемся на восьмидесяти?
— Сойдемся. — Пират умел торговаться: сначала раскрутил Ли Энн на лишние проценты, теперь уломал этого старикана.
Старик пошел к витрине и вернулся уже с серьгой. Пират расплатился.
— Завернуть?
— Не надо. Сразу надену.
Старикан вытаращил глаза от изумления. Перевел взгляд с одного уха Пирата на другое.
— Но как? — спросил он. — У вас же уши не проколоты.
Об этом Пират не подумал.
— А вы таким не занимаетесь?
— Вывеску видели? Там написано «Ломбард», а не «Салон красоты».
— А булавка найдется?
— Булавка?
— Ну, булавка, иголка, что-нибудь острое.
Старик покопался в выдвижном ящике и выудил оттуда длинную толстую булавку.
— И спичку.
Старик дал ему спичечный коробок. Пират раскалил дочерна кончик булавки: с такими вещами не шутят. Затем отошел на пару футов, поближе к зеркалу на стене, и вонзил булавку в мочку левого уха, чтобы создать симметрию с повязкой. Точный прокол, подумал он. Может, это и салон красоты, чем черт не шутит. Он ввел колечко в дыру, закрепил; на плечо капнула кровь.
— Каждый день узнаю что-то новое, — прошамкал старикан.
Пират прогуливался по Принцесс-стрит и вскоре наткнулся на клуб «Розовая страсть». Неоновый знак гласил: «Открыто». На грифельной доске было написано мелом: «Сегодня выступает Аврора — таинственная шоколадная девчонка!» Еще когда он работал вышибалой, тут была одна Аврора. У нее всегда находилась для него улыбочка-другая. Может, это та же Аврора? Интересная мысль, но Пират, мужчина умиротворенный, прошел мимо двери. Праведный путь существует, в этом сомнений нет, и баб и бухла на этом пути не повстречать.
Пират свернул на углу на Ридо-стрит. Там было полно баров и клубов: «Бум-бум», «Лот 49», «Крики Мими» и — эй! — «Красный петух». Ничего не изменилось: неоновая реклама пива в окнах, гигантский деревянный петух, нависший над входом. Еще этот сбор средств… Мужчине в его положении даром не нужны никакие сборы средств. Сама идея пробудила в нем злобу. Пират услышал музыку. Открыл дверь и вошел.
Он помнил это местечко — а может, местечки вроде этого: темный зал, по центру — столики, никого нет, кроме одинокой женщины, бар вдоль стены и группа на сцене. У группы — инструменты: гитара, бас, барабаны, скрипка. Музыканты остановились, не доиграв какую-то неизвестную ему песню, и начали заново. Пират заметил, что все участники сидят на диванах или табуретах, и подумал, что это, должно быть, репетиция, когда из полумрака вышла женщина в ковбойской шляпе и сказала:
— Извините, у нас закрыто.
— Репетиция?
Она уставилась на его повязку.
— Именно. Мы откроемся в пять.
— Я бы хотел поговорить с менеджером, — сказал Пират.
— Это я.
— Отмените сбор средств.
— Прост… — Менеджер поднесла ладони к губам. — О боже, вы — Элвин Дюпри?
Пират кивнул. Хорошо это или плохо?
— Я узнала вас по фотографии в газете.
