героиня». Это-то она помнила. Помнила также, как подробно рассказывала им об успехах Джонни в плавании, помнила, с какой серьезной сосредоточенностью двое детективов вслушивались в каждое ее слово.
Нелл снова перевела взгляд на фотографию, как будто та притягивала ее магнитом. Лица просто отказывались соединяться.
— Почему ты качаешь головой? — с тревогой в голосе спросил Клэй.
Нелл оторвалась от снимка. Она и сама не заметила этого движения.
— Я перепутала, — сказала она.
— Вряд ли, — сказал Клэй. — Но этого мы никогда не узнаем.
— Мы уже знаем, — вспыхнула Нелл. — Ты не представляешь, каково мне приходится, но пришло время признать этот факт.
Клэй схватил фотографию, разорвал на мелкие кусочки и отшвырнул их в сторону.
Этот поступок, похожий на акт насилия, ошарашил Нелл.
— Клэй! Что ты делаешь?! Это же улика!
Он резко встал. Пульс бешено бился под кожей на его шее.
— Не надо признавать никаких фактов. Нет никаких фактов. Конец. — Он вылетел из кухни.
Нелл, склонившись, собрала обрывки фотографии Дюпри. Разложила на столе и несколько минут пыталась сложить воедино, но, когда ничего не получилось, выбросила их в мусорное ведро.
Когда Нелл легла в постель, Клэй уже спал: она поняла по звуку его дыхания. Она знала его дыхание, его походку, все выражения его лица, песни, которые он поет в душе, знала, что он слишком сильно давит на щетку, когда чистит зубы, — знала о нем все.
Она легла, не касаясь его, но ощущая близость его тела. За всю свою жизнь Нелл спала с тремя мужчинами: первым был парень, с которым она встречалась на первом курсе колледжа; затем — Джонни; после него — Клэй. Секс с тем парнем-первокурсником она помнила плохо, до того он был неуклюж и вял, как будто им прислали инструкцию с опечатками. Секс с Джонни был лучше, гораздо лучше, но секс с Клэем затмил его полностью, стерев конкретные воспоминания и оставив лишь общее впечатление. Затмение не то что началось, оно состоялось в полной мере в первый же раз, когда — месяца через два после свидания-рыбалки — он повез ее кататься на маленьком катере, принадлежавшем Дюку. Став на якорь, они покачивались под палящим солнцем, повинуясь ритму моря.
В этот момент, лежа рядом с Клэем, Нелл вдруг вспомнила одну вещь, о которой ей рассказывал Джонни. Он пытался объяснить ей, какие силы управляют вселенной. Их насчитывалось четыре, но одна особенно поразила ее воображение: это была сила притяжения между ядрами атома. Их с Клэем держала вместе подобная сила, и эта огромная сила поможет им продержаться, что бы ни случилось.
Нелл протянула руку, преодолев небольшое расстояние между ними, и коснулась его бедра. Клэй отодвинулся.
Впервые.
Она замерла. Сначала не могла поверить. Затем поверила. Потом стряхнула остатки сна. Скоро с улицы донесся хруст гравия: это подъехал тягач Йеллера. Скрипнула дверь, Нора затопала по лестнице. Ничего вроде бы плохого: не плачет, не споткнулась ни разу.
Нелл закрыла глаза — и ей тут же представился указательный палец Клэя, постукивающий по фотографии Дюпри, в полудюйме от его головы. Что же это: воспоминание или нечто другое, вынырнувшее из неведомых, разрушительных глубин ее «я»? В этом видении фото лежало не на дереве кухонного стола, а на стали.
Она встала, пошла в ванную, ополоснула лицо. В воздухе пахло Бернардином. Нелл закрыла все окна и включила кондиционер.
Глава 16
Проснувшись, Пират поначалу не понял, где находится. Затем увидел на подушке обернутый в фольгу мятный леденец. Развернул, съел прямо в постели — свободен как птица в своем номере люкс гостиницы «Амбассадор». Очень приятное ощущение, пока не вспомнишь, сколько тебе лет.
В дверь постучали.
Пират встал, натянул джинсы и футболку (обе вещи — обновки) и открыл, слишком поздно вспомнив, что забыл надеть повязку. Ему не хотелось, чтобы его новая подружка-репортер застала его в таком виде и, чего доброго, передумала насчет укрепления их отношений. Но это была не Ли Энн и вообще не женщина: это был пузатый мужик в костюме, чей облик однозначно выдавал в нем копа.
— Найдется минутка? — вместо приветствия сказал коп. Его взгляд метнулся к пустой глазнице Пирата. Пират вспомнил о своем маленьком оружии, которое сейчас лежало в чехле для зубной щетки. Тогда его осенило: а ведь пустая глазница — это тоже своего рода оружие!
Пират улыбнулся.
— Нет.
Коп улыбнулся ему в ответ. Ну, «улыбнулся» — это сильно сказано: уголки его губ приподнялись, но блеклые глаза остались суровыми.
— Это в ваших же интересах.
— К копам у меня никакого интереса нет.
Он кивнул.
— Я об этом и говорю.
— Ну, сказал — и adios.
Коп по-прежнему улыбался, как будто происходило нечто комическое.
— Вы всегда так поспешно делаете выводы? — поинтересовался он.
Пират задумался. Когда-то давно он действительно поступал опрометчиво, о да. Но теперь все изменилось. Он научился размеренности. От этого умения во многом зависела возможность жить умиротворенно.
— Чего вам надо?
— Мне прямо на пороге говорить?
— Да.
Коп оглянулся по сторонам. По коридору шла горничная со стопкой пушистых полотенец, которые очень нравились Пирату.
— Спасибо за леденец, — сказал он, когда она поравнялась с дверью его номера.
— Что?… Ах да. Не за что, сэр.
Коп дождался, пока она свернет за угол. Пират, с его-то уникальным слухом, до сих пор слышал тоненький перезвон в ее карманах. Коп понизил голос:
— Вас долго не было.
— Вы об этом мне пришли рассказать?
— Ага, — сказал коп. — И, вероятно, вы пропустили некоторые перемены, происшедшие, так сказать, по эту сторону «колючки».
— Например?
— Хотите пример? — Коп приблизился к нему. У него отвратительно пахло изо рта, как у всех сокамерников, с которыми Пирату пришлось столкнуться за двадцать лет. — Помните детектива, который засадил вас за решетку?
Пират кивнул.
— Он теперь возглавляет полицейское отделение.
Пират уже сам это понял, еще в той временной камере под зданием суда.
— Это я и без вас знаю.
Улыбка на лице копа уже не имела никакого отношения к веселью, представляя собой лишь слаженную работу множества мимических мышц. Пират почувствовал шевеление в глазнице, и ему почти
