схватить, третью сварил — отравился. Неужто все рыбы опасны?
— Кому как. Вот, например, кто из животных самый безвредный?
— Черепаха.
— А споткнуться об нее можно?
— Упасть, ногу сломать?
— Можно.
— Значит, и она опасная?
— Для растяпы.
— Вот-вот. Рыбы также. И только акула — особь статья. С той не шути.
Море. Жара. Скука.
— Что делать?
— Может, разобьем лот? Или разнесем бухту? А может быть, возьмем да…
— …разгромим судно? Всё, сразу!
— При чем это? Что за смешки? Разбить лот — значит прикрепить к веревке лота отметки глубины — кожаные флажки. Разнести бухту — значит размотать свернутый кругом канат и расстелить его по палубе.
А вы — «разгромить судно»! Ну и ну!
Если человек всем нужен, про него говорят: «Он нарасхват!»
На судне у моряков есть такое слово, которое куда хочешь, туда и вставляй. И всюду оно к месту.
Корабль пошел. Трос пошел. Прилив идет. Волна подошла. Циклон подходит. Облако проходит. Туман нашел. Снег или дождь идут. Даже рыба, когда она стала наконец попадаться в тралы, пошла!..
Слово «идти» у моряков нарасхват.
Если бы первым космонавтом был моряк, он бы сказал «пошли», а не «поехали».
— У нас судно считается пассажирским потому, что на нем много пассажиров?
— Да. Больше двенадцати.
— Как это?
— Пассажирским называется судно, предназначенное для перевозки более чем двенадцати пассажиров?
— А если было тринадцать, а один упал за борт?
— Все равно: «предназначенное». Вот если бы на нем было семь двухместных кают и одну сломали — другое дело. Судно бы стало не пассажирским.
— Когда человек первый раз проник под воду?
— Тысячи лет назад.
— У него что — водолазный костюм был?
— Нет.
— Акваланг?
— Тоже нет.
— А что же?
— Удочка.
— Плыли мы как-то раз по Красному морю. Вдруг с берега песчаный вихрь как налетит! Сразу все кругом коричневым сделалось. Плывем дальше, кончилась песчаная буря. Что такое? Нет берега! Прошло немного времени, замечаем: творится что-то неладное. Была на бортах краска — нет краски: волна в борт ударит — краску как кит языком слизнет. Брызнет волна на палубу — палуба белая, как мукой посыпанная. Механик на палубу выскочил. «У меня, — кричит, — машина сейчас остановится — все трубки вода забила!» Чем забила? Спустились в машину, лизнули — соль! Палубу лизнули — соль! За борт ведро опустили— чистая соль! Тут только сообразили, что, пока песчаная буря была, мы из Красного моря в Мертвое вошли!
— Да, трудно вам пришлось: ведь Мертвое море ни с каким другим не соединяется.
— Неужели?.. Не посмотрел я на карту.
В Красном море вода теплая, кругом кораллы, водоросли, рыб — считай не пересчитаешь! Каких только нет: и больших и малых, и съедобных и несъедобных!
А нет ли среди них опасных? Есть.
Зубастой мурене палец в рот не клади.
Не позволяет с собой вольностей и длинномордая, со щучьей головой барракуда.
Покрыт иглами, как еж, иглобрюх. Набрав внутрь себя воздуху, он всплывает на поверхность моря и там лежит кверху пузом. Иглобрюх не только колюч — его мясом можно отравиться.
Иглобрюх похож на ежа, кузовок — на черепаху. Он весь спрятался внутрь крепкого панциря. Из панциря вперед и назад торчат рога. Но не ими опасен кузовок: его мясо тоже бывает ядовито.
У рыбы-хирурга два ядовитых шипа по бокам хвоста. Когда на рыбу нападают, она оттопыривает шипы и наносит ими очень болезненные, долго не заживающие уколы.
Но самая ядовитая из морских рыб — тетрадон. Особенно ядовиты его икра и молоки. В Японии эту рыбу называют «фугу». Ежегодно там бывает несколько сот отравлений. Японцы говорят: «Хочешь есть фугу — напиши завещание».
О рыбах, опасных для человека, написаны толстые книги. Интересно, что большинство из этих рыб очень красивы и причудливы.
На этой странице нарисованы десять рыб. Пятерых в шутку придумал художник, пять настоящие. Расположите их по парам. Где здесь рыбы-шары? А рыбы-парусники? Курки? Носороги? Бекасы?
Какие из них придуманы, какие настоящие?
