— Горел ли свет?

— Не видели мы никакого света. Только потом заметили, что на кухне светло. Кухонное окно выходит в сад, да и низкое оно. Мы не могли видеть свет. — Он снова попросил сигарету. — Вошли через окно, в зале задвинули портьеры и…

— И приступили к делу, да?

— Да. Тадек открывал ящики, а я бросал вещи в мешок.

Кортель вытащил из папки машинописный лист.

— Это опись предметов, найденных у вас в землянке. Вы подтверждаете?

— Я даже не очень смотрел, что там было.

— У Болека тоже был мешок? Он что-нибудь взял?

— Нет, пожалуй, нет, пан капитан. Все нес Тадек.

— Рассказывайте дальше!

— Болек вошел на кухню и крикнул: «Горит свет! Здесь недавно кто-то был».

— И вы никого не застали ни на кухне, ни внизу?

— Нет, пан капитан, никого. Спустя несколько минут мы подумали, что, может быть, хозяева забыли погасить свет, когда уезжали. Но ведь они уезжали днем… И тогда Болек побежал наверх, а мы за ним… В коридоре наверху было темно. В одной комнате горел свет. Мы стояли еще на лестнице, когда Болек вбежал в эту комнату. И тут мы услышали крик…

— Кто кричал?

— Кажется, Болек, пан капитан.

— Кажется?

Циклон пожал плечами.

— Мы его не спрашивали. Мне пришло в голову, что надо бежать, но Тадек бросился в эту комнату, а я за ним… — Мичинский говорил с трудом, чувствовалось, что он устал.

— Отдохните, выпейте чаю.

— Хорошо, пан капитан, — сказал он послушно. — Итак, я встал на пороге. На полу лежала девушка, Болек, белый как снег, держался за стол, а Тадек стоял рядом с ним…

— Вы уверены, что Болек держался за стол? Вспомните хорошенько.

— Точно, пан капитан. И тогда Тадек сказал: «Достукались, фрайеры». Я не мог смотреть на девушку, пан капитан, что-то странное произошло со мной, хотел убежать, но ноги меня не слушались…

— Не заливайте. Что было дальше?

— Болек выбежал из комнаты и помчался вниз, а мы, то есть Тадек и я, за ним.

— У кого же был лом?

Мичинский молчал.

— Я спрашиваю, у кого был лом?

— У меня, пан капитан… Под плащом… Но шкафы открывали гладко, двери не надо было поднимать.

— А Болек? Чем он ударил девушку, если это он сделал?

— Не знаю, пан капитан…

— Ну припомните, будьте откровенны до конца. Посидите подумайте…

— Я честно говорю. Клянусь!

— Не клянитесь. Вы все сбежали вниз. Кто забрал мешок?

— Тадек. Он таскал его все время. Болек выскочил во двор и как будто бы забыл про нас.

— Через какие двери он вышел?

— Через фасадные. Их можно открыть изнутри. Когда мы выбежали, на улице никого не было.

— Вас видели, Мичинский.

— Никого не было… Тадек схватил Болека за плечо и прошептал: «Успокойся, фрайер! Едем в Новинки». Но тот словно ничего не слышал. Отряхнулся и побежал по Каневской в сторону Красильского, а может, свернул к парку у Цитадели. — Циклон стал говорить быстрей: — Мы перепугались. С такими иметь дело опасно, пан капитан. Он ведь как невменяемый. Мы думали, что, может быть, к нему вернется разум и он придет в Новинки… Хотя… Мы ведь никого не хотели убивать! — крикнул он. — Достаточно было заткнуть рот… А он, наверное, со страху. Опасные вещи делаются со страху… Мы пошли к площади Инвалидов. Хотели поехать к Ане, но Тадек отсоветовал. Он боялся, что, если Болека схватили — а такого схватить проще простого, — он бы нас как пить дать засыпал.

— А о девушке, которая осталась в особняке, вы не разговаривали?

— Нет, пан инспектор. Ведь мы ее не знали.

— Может, она еще была жива?

— Может быть, — равнодушно сказал Циклон. — А вообще нам не очень-то хотелось разговаривать. Купили у официанта в пивнушке на площади Инвалидов бутылку. У Тадека была колбаса. Выпили в парке. Трамваем поехали на Прагу, а потом автобусом до Зубков, чтобы не садиться в поезд на Виленьском… В Зубках выпили еще бутылку. Нам сразу сделалось легко. Мы полежали немного на траве. Лучше всего было вернуться к Ане, пан инспектор, я даже сказал об этом Тадеку, но он только рассмеялся. Мы решили заявиться в Новинки утром, чтобы людей не пугать…

— Расскажите подробнее, что произошло на станции Шевница.

— Мы приехали. — Циклон еще сильнее съежился на стуле. — Мы приехали, — повторил он, — и Тадек вышел первым. С мешком… Он пошел по рельсам, как и было условлено. Я шел сзади, чтобы вести наблюдение. Вдруг рядом с Тадеком появился… милиционер. Ей-богу, пан инспектор, я ничего плохого не замышлял. Немного вот стукнул его, потому что без Тадека я пропал бы. В Новинках-то я никого не знал, а к Золотой Ане не пошел бы и за миллион… И так мне стало жалко себя, пан инспектор, что я подбежал и ударил… Несильно…

— Из-за этой жалости? И этим самым ломом?

— Этим самым, пан инспектор, — машинально повторил Циклон. — Как это — этим самым? — вдруг спохватился он. — Я же им не пользовался, Тадек ведь вырезал стекло алмазом.

— А кто взял оружие у милиционера?

Циклон молчал.

— Вы?

— Тадек, — неохотно сказал Мичинский. — Потом отдал мне. А что нам оставалось делать, пан инспектор? Мы пошли в эту землянку. Себе на горе. Чтобы переждать. Думали отсидеться несколько дней, а потом выехать в Щецин. А этого пса? От страха, пан инспектор… Мы ужасно боимся псов. Клянусь богом! Больше, чем людей. А в вас никто и не собирался стрелять…