– Я хочу домой, Айгор. Я ХОЧУ ДОМОЙ!
У него вытянулось лицо.
– Все будет хорошо. Тебе нужно просто окрепнуть.
– Я ХОЧУ ДОМОЙ!
– Так лети домой. Что тебя держит?
– Я не могу.
– Почему?
– Не могу. У меня билет только через три недели.
– Поменяй.
– Не могу.
– Почему?
– Не могу. Там... Тттам... Тамфиксированнаядатаааа...
– Раньше нельзя?
– Нет.
– Все равно можно поменять. Только надо доплатить.
– Я не могу.
– Но почему?
– Не могу и все.
– Почему? Денег хватит?
– Не знаю.
– Сколько у тебя осталось?
– Пятьсот фунтов.
– Это сколько? Семьсот долларов?
– Наверно.
– Тогда лети себе домой. Даже если взять новый билет, все равно хватит.
– Все равно не могу.
– Но почему?
– Потому.
– Почему потому?
– Просто потому.
– Почему?
– Потому что стыдно.
– Ааа, вот оно что. Если ты прилетел раньше времени, значит ты сдался.
– Ага.
– Будешь думать, что провалил экзамен.
– Прошло уже два месяца – почти три. Теперь глупо сдаваться.
– Да пойми ты, это вовсе не проверка на вшивость.
– А что же еще?
– Каникулы.
– Это не каникулы. Это путешествие. Большая разница.
– Ну так преврати его в каникулы. Оттянись. Съезди в Гоа на эти дурацкие курорты – там народ валяется на пляже и знать не знает никакой Индии. Сиди там до конца срока.
– Я только что из Гоа.
– Тут полно похожих мест. Езжай в Ковалам. Или в Аджмер.
– Я там был перед Гоа.
– И после этого ты говоришь, что тебе надоела Индия?
– Да.
– Но ты же ее вообще не видел.
– Неважно. Меня тошнит от Индии.
Впервые за все время, что я его знал, Айгор молчал.
– Ты считаешь меня идиотом, – сказал я.
Он пожал плечами.
– Да. Ты считаешь меня идиотом.
– Нет, не идиотом. Просто ребенком. Ты слишком молод.
– Для чего?
– Для этой страны.
– Здесь полно индусов еще моложе.
Он рассмеялся.
– Они здесь живут.
– Ну и что?
– Дэйв, мне надо идти.
– ОК.
– Я сегодня уезжаю.
– Да, едь.
– Пока, Дэйв. Всего наилучшего.
– Пока. Спасибо.
– Будь здоров, ага?
– Ага.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, даже не оглянувшись на меня с порога. Стыдно, конечно, так распускаться, но я ничего не мог с собой поделать. Некогда больше не буду так себя вести – и еще я понял, как это трудно, быть великодушным.
Несколько часов кряду я пялился на закрытую дверь, потом решил, что пришло время попробовать на вкус внешний мир. Не так легко оказалось найти ботинки, но я все-таки отыскал их в туалете, где оставил неделю назад.
На полусогнутых ногах я протащился через коридор, потом через вестибюль отеля и выполз на потрясающе яркое солнце.
Очень познавательно.
Я побрел через дорогу, и короткая прогулка так меня утомила, что пришлось сесть на бордюр. Из этой позиции очень удобно было наблюдать, как мир катится мимо, и скоро ко мне присоединился пожилой человек.
– Вы не поверите, но до отделения большинство моих товарищей по играм были британскими подданными, – сказал он.
С виду это был обычный занудный старпер, и в нормальном состоянии я бы смотрел на него, как на пустое место, но сейчас я радовался возможности поговорить хоть с кем-нибудь и срочно стал придумывать, что бы такое полюбезнее ответить.
– Правда? Это... гм, интересно, – сказал я.
– Ох, можете не сомневаться. Джонни, Питер и Фрэдди были моими самыми близкими друзьями. Разумеется, после 1947-го года они все уехали.
– Все?
– Отделение, дорогой друг. Очень серьезные тогда были хлопцы, и решительные.
– Это ужасно. А... ээ, почему у вас было так много английских друзей?
– Британских, голубчик. Нельзя забывать наших каледонских[32] соотечественников. Фрэдди был шотландец.
– А. Но почему они все...?
– Мой дорогой покойный отец, мир праху его, был опорой церкви. И мне посчастливилось пойти по его стопам. Вы христианин?
У меня мелькнула мысль сказать, что поклоняюсь Арсеналу[33], но потом я все же решил, что лучше соврать любезности ради.
