Прутков (а ему-хоть бы что): Житейское море! Пучина! Девятый вал! Играют волны, ветер свищет!..

Холмс (совсем растерян): Странный случай… Я ничего не понимаю… Повторим еще раз. Только учтите: вы должны отвечать автоматически, сразу, давать вашу первую реакцию. Вы меня поняли?

Прутков: Не помышляй, что я скудоумнее тебя, чужестранец!

Холмс: Тогда продолжим… Соловей!

Прутков: Роза!

Холмс: Стихи!

Прутков: Проза!

Холмс: Любовь!

Прутков: Кровь!

Холмс: Сладость!

Прутков: Младость!

Холмс: Вода!

Прутков: Живительная влага! Бурный поток! Не плюй в колодец!

Холмс (он просто в отчаянии): Камень!

Прутков (победно): Тверд, как камень! Камень на сердце! Сердце не камень! Не счесть алмазов в каменных пещерах!..

Холмс (в полуобморочном состоянии): Уотсон! Пощупайте мой пульс! Может быть, я брежу?

Прутков (в самозабвении): Каменный гость! Как за каменной стеной! И кто-то камень положил в его протянутую руку…

Уотсон: Успокойтесь, Холмс. Ваш пульс совершенно нормален.

Холмс: Тогда, может быть, вы объясните мне, что здесь произошло? Неужели мой метод потерпел фиаско?

Прутков: Именно! Потерпел фиаско! Посрамлен! Покрыл себя позором! Канул в Лету. Провалился в тартарары!

Холмс стонет.

Уотсон: Умоляю, Холмс, держите себя в руках! Разве вы не видите: этот человек безумен! Мне нетрудно определить диагноз: нарушение коррелятивных связей между сознанием и подкоркой. Или, говоря проще, деменция, осложненная маниакально- депрессивным психозом, сопровождаемая аментивным синдромом, и, разумеется, стресс!

Прутков (презрительно, Уотсону): Если у тебя есть фонтан, заткни его: дай отдохнуть и фонтану!

Уотсон: Видите? Я говорил! У него бред! Галлюцинации! Делириум тременс!

А.А.: Поверьте, господин Уотсон, я не хочу бросить тень на вашу врачебную репутацию, но на этот раз вы ошиблись. Этот человек совершенно нормален.

Прутков: Благодарю тебя, соотечественник! Будучи правильно понят и оценен по достоинству, я удаляюсь!..

Он так же величественно уходит.

Уотсон: Не понимаю! Если он нормален, то как же ему удалось так прочно забаррикадировать свое подсознание от проницательного взгляда моего друга Холмса? (Подозрительно.) Я вижу, вы опять хотите опорочить его метод?

А.А.: Ни в коем случае! Напротив! На этот раз мы наблюдали как раз полное торжество этого метода.

Холмс (сумрачно): Благодарю за сочувствие, но я привык стойко встречать неудачи…

А.А.: Да нет же! Вы сейчас проникли в самую сокровенную тайну этого человека! Вы разоблачили самое страшное его преступление!

Холмс: Преступление? Какое?

А.А.: Он преступил законы поэзии,

Холмс: Но как вы определите состав преступления?

А.А.: Очень просто: злостное эпигонство со взломом.

Холмс: Со взломом? Я ему не завидую! И что же он взломал?

А.А.: Разумеется, кассу.

Холмс: Он ограбил банк? Лестрейд, это по вашей части. Пошлите за ним полисменов!

А.А.: Нет-нет, не надо! Это преступление, увы, ненаказуемо. Он взломал не простую кассу, а поэтическую, ту, где хранятся все испытанные, затасканные, вышедшие из хождения литературные штампы. Он стал пользоваться ими без разбора, как своими собственными. А ваш эксперимент потому-то и не дал привычного результата, что нет такого слова, которое вызвало бы у этого человека какую-нибудь свою, личную, жизненную ассоциацию. Будь у него за душой хоть что-то свое, уж вы бы непременно пробились к этому живому ростку. Но все слова порождают в его сознании лишь один – единственный отклик: они воскрешают в нем только штамп. А, как сказал наш великий режиссер Станиславский, штамп – это попытка сказать о том, чего не чувствуешь…

Холмс: Боже! Как я сразу не догадался! Так этот человек пишет стихи! И притом дурные!..

Уотсон: Ну, Холмс? Продолжим наш эксперимент?

Холмс (поспешно): Ах нет, нет, Уотсон! На сегодня довольно! Вдруг здесь окажется еще кто-нибудь из стихотворцев! Боюсь, что мои нервы, какими бы стальными они ни были, не выдержат нового испытания! Честь имею, джентльмены! Благодарю за внимание!..

Архип Архипович и Гена продолжают обсуждать случившееся, но уже в комнате профессора.

Гена: Как Шерлок Холмс расстроился! Опять вы, Архип Архипыч, его осрамили.

А.А.: На этот раз я тут ни при чем! Это Козьма Прутков его своими образами да сравнениями прямо в пот вогнал…

Гена (недоуменно): Что вы такое говорите, Архип Архипыч? Какие там образы? Я что-то у Пруткова никаких образов не заметил!

А.А. (теперь его очередь удивиться): А чем же он, по-твоему, пользовался?

Гена: Да обыкновенными словами! Как мы все. Это поэты образами говорят, а Прутков разве поэт? Одно название!..

А.А. (заинтересовавшись): А мы все, значит, говорим, не прибегая ни к образам, ни к сравнениям? Так ты считаешь?

Гена (рассудительно): Почему – не прибегая? Иногда прибегаем. Но только в самых крайних случаях.

А.А.: И ты смог бы мне рассказать какую-нибудь, хоть самую

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату