понимаю, ну, что же, могу и вам сказать, но прошу немедленно передать доктору, дело в том, что мой муж внезапно ослеп, да-да, именно так, нет-нет, он не ваш пациент, он даже очки не носит и никогда не носил, у него стопроцентное зрение, как и у меня, я тоже превосходно вижу, да-да, большое спасибо, я подожду, здравствуйте, доктор, да, внезапно, по его словам, вокруг только белое, я сама не знаю, не успела толком расспросить, я только вернулась со службы и обнаружила его в этом состоянии, может быть, вы сами спросите, ах, огромное вам спасибо, мы немедленно, немедленно будем у вас. Слепец поднялся. Погоди, остановила его жена, сначала надо обработать твой палец, она вышла и через несколько мгновений вернулась с перекисью, йодом, ватой и прочим содержимым аптечки. Смазывая и перевязывая, она спрашивала: А где ты оставил машину, и внезапно: Но как ты доехал, ведь ты вести не мог, или это случилось уже дома. Нет, на улице, когда я остановился на светофоре, какая-то добрая душа довезла меня, машину мы оставили в переулке. Ну, что, сказала женщина, идем, ты постоишь в подъезде, пока я подгоню, а где ключи. Не знаю, он мне их не вернул. Кто он. Добрая душа, которая привезла меня, обитает в теле мужчины. Но они должны быть где-то здесь. В комнате не ищи, он не прошел дальше прихожей. Где же они. Наверно, машинально унес их с собой. Только этого нам не хватало. Возьми запасную пару, потом найдем. Ладно, пошли, дай мне руку. Слепец сказал: Если так все останется, я жить не буду. Ради бога, не говори глупостей, за глаза хватит и того, что уже случилось. За глаза, говоришь, это ведь я ослеп, не ты, а я, и потому не можешь знать, что случилось. Доктор тебе поможет, вот увидишь. Увижу.

Вышли. Внизу, в подъезде, жена зажгла свет, шепнула: Жди меня здесь, появится кто из соседей, держись как ни в чем не бывало, говори, что ждешь меня, глядя на тебя, никто и не подумает, что ты не видишь, нечего всех посвящать в нашу жизнь. Давай поскорей. Женщина выбежала на улицу. Никто из соседей не появился. По опыту прошлых лет слепец знал, что, когда вестибюль освещен, слышится легкое гудение автоматического счетчика, и потому, как только оно стихало, нажимал на выключатель. Свет для него превратился в звук. Почему же так долго нет жены: переулок, где они оставили машину, был метрах в восьмидесяти, от силы – в ста. Врач до ночи дожидаться не станет, подумал он. И бессознательным движением поднял на уровень глаз левое запястье, намереваясь взглянуть на часы. Сморщил, словно от внезапной боли, губы, поблагодарил бога за то, что никто из соседей не появился в эту минуту рядом, ибо первое же слово, обращенное к нему, пресеклось бы рыданием. Было слышно, как у подъезда остановился автомобиль. Наконец-то, подумал слепец и тотчас удивился непривычному звуку. Это дизель, это такси, сказал он и еще раз нажал на кнопку. Жена, вбежавшая в подъезд, была вне себя. Этот твой благодетель, добрая душа, угнал у нас машину. Не может быть, ты плохо смотрела. Я хорошо смотрела, слава богу, не слепая, последние слова вырвались у нее словно сами собой, ты ведь сказал, что машина в переулке за углом, там ее нет, так что либо вы оставили ее еще где-то, либо. Да нет же, я уверен, что она там. Значит, она испарилась. Так, значит, ключи, начал он и осекся. Да-да, он воспользовался тем, что ты не в себе, и ограбил нас. А я ведь даже побоялся впустить его в дом, а побыл бы он со мной до твоего возвращения, то не сделал бы этого. Ладно, пошли, такси ждет, но, клянусь, я отдала бы год жизни, чтобы этот подонок тоже ослеп. Тише. И чтобы его тоже обобрали до нитки. Может быть, он еще появится. Ну конечно, завтра же постучит в двери, скажет, что это он по рассеянности, извинится и справится о твоем самочувствии.

По дороге молчали. Она пыталась не думать об угнанной машине и нежно держала его руки в своих, а он, опустив голову, чтобы водитель в зеркале не видел его глаз, беспрестанно спрашивал себя, как же это так вышло, что с ним стряслось подобное несчастье. За что это мне. Проникавший в машину шум с улицы становился громче, когда такси останавливалось: так бывает, когда мы еще во сне, но уже воспринимаем внешние шумы сквозь пелену бессознательного, окутывающую нас, словно саван. Он замотал головой, судорожно вздохнул, и женщина нежно прикоснулась к его щеке, будто говоря: Успокойся, я здесь, я с тобой, и тогда он уронил голову ей на плечо, уже не заботясь о том, что подумает водитель. Тебя б на мое место, с какой-то детской злостью подумал он, не много бы ты наводил, и, сам не замечая нелепости своей мысли, поздравил себя, что, пребывая в таком беспросветном отчаянье, все же не утратил способности мыслить логически. Незаметно поддерживаемый женой, он вылез из машины и казался вполне спокоен, но у самых дверей консультации, где должна была решиться его судьба, вдруг спросил дрожащим шепотом: Каково мне будет, когда выйду отсюда, и покачал головой, ни на что уже не надеясь.

Жена сообщила регистраторше, что это она звонила полчаса назад по поводу мужа, и та провела их в небольшую комнату, где сидели в ожидании приема несколько пациентов. Старик с черной повязкой на глазу, косоглазый мальчик и женщина, по всей видимости приходившаяся ему матерью, девушка в темных очках и еще двое без особых примет, но ни одного слепого, ибо слепые к окулистам не ходят. Жена провела его к свободному стулу и, чтобы не занимать другой, осталась стоять рядом, шепнула на ухо: Придется подождать, и он понял, почему придется, ибо слышал голоса ожидающих, и тотчас затомился новой тоской, подумав, что чем позже попадет он к доктору, тем глубже провалится в свою слепоту и, следовательно, тем меньше будет надежд на исцеление. Беспокойно заерзал на стуле, хотел было поделиться своей мыслью с женой, но в этот миг открылась дверь, и сестра произнесла, обращаясь к ним: Проходите, пожалуйста, и – к другим пациентам: Доктор примет их без очереди, случай безотлагательный. Мать косоглазого мальчика возразила, что порядок есть порядок, идти должны они с сыном, и так ждут уже больше часа. Прочие больные вполголоса поддержали ее, но все они, да и она сама, настаивать на своем сочли неблагоразумным из опасений, как бы доктор, рассердившись, не заставил их в отместку ждать еще дольше. Старик с повязкой на глазу проявил великодушие: Да чего уж там, пусть идет, бедняга, ему, как видно, хуже, чем нам. Слепец не слышал этих слов, супруги уже входили в двери кабинета, и жена, проговорив: Мы так вам признательны, доктор, дело в том, что у моего мужа, осеклась, потому что не знала, что именно у ее мужа кроме того, что он ослеп и что у них украли машину. Садитесь, пожалуйста, сказал врач и сам помог слепцу устроиться на стуле, а потом, дотронувшись до его руки, обратился теперь прямо к нему: Ну, рассказывайте, что стряслось. И слепец рассказал, как сидел в машине и ждал, когда красный свет сменится зеленым, и вдруг перестал видеть, и как вокруг собрались люди, чтобы помочь, и какая-то немолодая, судя по голосу, дама предположила, что, скорей всего, это нервное, и как потом какой-то господин довез его до дому, потому что сам он никак бы не смог: Все вокруг белое, доктор. Похищенный автомобиль упомянут не был.

Никогда прежде не случалось с вами такого, ну, или чего-то подобного, спросил врач. Никогда, доктор, я и очки-то не ношу. Значит, говорите, это случилось внезапно. Именно так, доктор. Как будто вдруг взяли и выключили свет. Да нет, скорее не взяли, а дали, то есть зажгли. В последние дни не замечали, что стали хуже видеть. Нет. Скажите, незрячие в семье у вас есть или, может быть, были. Да нет, ни у кого из родни, сколько я знаю или слышал, ничего такого не было. Диабетом не страдаете. Нет, доктор. Сифилисом не болели. Нет, доктор. К подъемам давления, артериального или внутричерепного, не склонны. Насчет внутричерепного не в курсе, а так все в норме, в моей компании регулярно проводят диспансеризацию. Сегодня или вчера головой не ударялись. Нет, доктор. Сколько вам лет. Тридцать восемь. Ну хорошо, давайте-ка посмотрим. Слепец широко раскрыл глаза, как бы облегчая к ним доступ, однако врач за руку подвел его к некоему устройству, которое человек