как противоречие между точками зрения класса воинов и класса крестьян в Доимперском Куско. Сармьенто де Гамбоа, стремясь понять противоречивую информацию, прекрасно осознавал необходимость принимать во внимание сословие или, как он говорил, «партию» информанта:
Хотя сословные деления Куско дают определенное представление для понимания противоречивых мнений об Инке Виракоче и Инке Пачакути, причина их глубокой и ожесточенной ссоры становится очевидной не сразу. Причины этой ссоры коренятся в состоянии нескончаемой войны, в котором пребывало все андское общество в начале 1400-х годов. Перестройка андского общества, предпринятая в течение Века Воинов и оправдывавшаяся обещанием воинов защищать местное крестьянство от грабительских нападений, не достигла желаемого результата. Ныне непокорное, крестьянство жаждало возвращения Виракочи.
Первым вопросом, требующим пояснения, является то, что имя Инки Виракочи, как предполагается, самым определенным образом связывает его с богом Виракочей и, следовательно, с представлениями крестьянства. И Гарсиласо, и Сармьенто — оба рассказывают о том, как этот царь получил свое имя из-за наблюдения видения бога. Муруа, кроме того, отмечает, что Инке Виракоче принадлежала особая роль в престиже жречества Виракочи и что он даже старался одеваться по образу мифологического бога. Кроме того, большинство оценок Инки Виракочи приписывает ему черты бога Виракочи, как, например, то, что этот Инка был бородатым. Гуаман Пома утверждал, что этот Инка «неистово» поклонялся Виракоче. Длинное описание подвигов Инки Виракочи Сиесой проводит множество параллелей с подвигами бога, включая предрасположенность к милосердию и способность поражать метанием огня.
Из-за такой трактовки жизни Инки Виракочи в ранних оценках большинство авторитетов предпочитает наделять его преемника, Инку Пачакути, тем отличием, что он был первым подлинно историческим персонажем из списка инкских царей. Приняв имя «Опрокидывателя Пространства-Времени» и создав, согласно всем повестям, имперский культ солнца с обслуживающей его политической организацией, Пачакути стал по-настоящему исторической личностью, потому что он представляет разрыв с прошлым и начало империи. Напротив, жизнь Виракочи склонна обрастать легендой, хотя очевидцы, видя то, что считалось его мумией — которая была сожжена испанцами, — утверждали, что у нее были белоснежные волосы, что совпадает со всеми имеющимися мнениями о том, что Инка Виракоча дожил до глубокой старости. Так, даже если Инка Виракоча никогда и не существовал (хотя он, вероятно, существовал в действительности), легендарная фигура под этим именем, как предполагается, символизирует власть религии Виракочи в том виде, в каком она осуществлялась не только крестьянами или низшими сословиями Куско, но общинами нагорья в целом. Эта власть воплощалась жречеством, которой Инка Виракоча покровительствовал. Представления этой группы почти всегда изображаются в инкской мифологии противоположными, в положительном или отрицательном смысле, представлениям замышлявшего реформы Инки Пачакути.
Сведения о противоречиях, связанных с переходом от царствования Инки Виракочи к царствованию Пачакути, говорят поэтому о разрыве с социальным договором, заключенным столетиями раньше между крестьянами и воинами. Как представитель древних устоев крестьянства, Инка Виракоча должен был каким- то образом занять противоположную позицию в отношении сословия воинов, довольно опасную для социальной ткани Куско. Изображение грубых и унизительных оскорблений Инки Виракочи его сыном говорит об обществе на грани гражданской войны. Но такой конфликт был бы убийственным для обеих сторон, потому что, как и все племена Анд, инки были окружены врагами, как фактическими, так и потенциальными.
Чтобы понять, какую угрозу представлял Инка Виракоча для сословия воинов и сколь фатальными последствиями грозило требование возвращения разгневанного Виракочи, необходимо осознать только один простой факт: как класс — независимо от племенной принадлежности — воины в целом были заинтересованы в том, чтобы война не затухала. Война оправдывала существование воинов, гарантировала терпеливость крестьянства и оправдывала выдвигавшиеся воинами притязания на землю и привилегии. Инквизиторы испанского вице-короля Франсиско Толедо, изучавшие характер андского правления до возвышения инков, выявили, что без войны воины были явно не в состоянии сохранять свое господство:
С другой стороны, с тех пор, как война, похоже, приобрела бесконечный характер еще до возвышения инков, крестьянство привыкало к осуществлению власти военными правителями. Сиеса де Леон, например, упоминал общее глубокое сожаление крестьян по поводу того, что до инков «они не имели никаких Властителей, а только капитанов», что говорит о систематической и все более нараставшей напряженности между крестьянством и классом воинов в Куско. Такая обстановка наблюдалась повсюду. И археологические, и этноисторические данные подтверждают эту картину противоположных форм правления по всем Андам в годы, предшествующие инкской экспансии.
Люди, похоже, устали от войны: И даже больше: они устали от воинов. Крестьянство могло надеяться изменить эту ситуацию только численностью своих членов по традиционным племенным делениям. С другой стороны, у воинов не было иного выбора, кроме как противиться возникновения любой гражданской или религиозной власти по племенным границам, так как это могло бы привести к государству мира и, следовательно, бессилию. Конфедерации, существовавшие до инкской экспансии, были конфедерациями воинов. Они были «устрашителями», наследственной группировкой, сохранявшей монополию на бронзовое оружие.
Согласно анонимному хронисту, угроза, представляемая чанкской конфедерацией, усугубила эту проблему в Куско. То, что делало угрозу со стороны чанкас особо опасной, заключалось в том, что она совпала с
— Существенный момент в вышеупомянутой оценке — это то, что восстание народа
