Инкское пророчество предположительно возникло в главенствующий момент андской истории, когда, согласно большинству оценок, молодой мечтательный воин Пачакути отверг странную пассивность со стороны своего отца. Историки восприняли эту повесть как оправдание царской семьи за неспособность предусмотреть успех испанцев. Наиболее часто цитируемым источником о пророчестве Инки Виракочи является «Инка» Гарсиласо Ла Веги. Гарсиласо был сыном испанского капитана и его любовницы, знатной инкской женщины Чимпу Окльо, племянницы Уайна Капака. Хотя Гарсиласо воспитывался как испанский дворянин, отец его игнорировал и позднее женился на испанке. До совершеннолетия он рос с семьей своей матери. В возрасте двадцати лет в связи со смертью своего отца Гарсиласо покинул Перу и отправился в Испанию, чтобы никогда уже не вернуться. Много позже он написал свои воспоминания об инках в увесистых «Подлинных комментариях Инков», завершенных незадолго до его смерти в возрасте семидесяти шести лет. Согласно Гарсиласо, который со стороны своей матери происходил от панака, или прародителя, Инки Виракочи, этот предок, когда был уже стариком, предсказал,

Позже Гарсиласо обратил внимание на то, что Уайна Капак — последний Инка, царствовавший перед появлением испанцев в Кахамарке, — умер с пророчеством Инки Виракочи на своих устах. Пророчество передавалось в течение пяти поколений как строго хранимая тайна царской семьи. Умирая от оспы, Уайна Капак, как повествуется, открыл окружавшим его страшную весть предсказания: он будет последним Инкой перед крушением. Таково было пророчество Инки Виракочи. Кое-что об этой традиции остается в описаниях Сиесы де Леона и Муруа, в которых Уайна Капак предвидел катастрофу в связи с донесениями о высадке испанцев на побережье.

С несвойственным отсутствием великодушия по отношению к Инкам великий историк Уильям Прескот первым категорически отверг толкование Гарсиласо как фантазию. Прескот принимал, что Уайна Капак был довольно проницателен, чтобы в донесениях о высадке белых людей на северном побережье Перу усмотреть знак великой опасности.

Начиная со времени Прескота, вопрос об инкском пророчестве оставался химерой на периферии исторического видения.

Тем не менее отрицание Прескотом существования инкского предсказания оставило значительный пробел в историческом понимании испанского завоевания Перу. Хотя он наделил критерий «суеверного ужаса» какой-то ролью в столь же труднообъяснимом падении ацтеков, в случае с инками он не увидел иной причины, кроме инертности, способствовавшей их краху. Конечно, такое пренебрежение не выступает у Прескота чем-то преднамеренным. Оно скорее проявляется в том, что его стремление не поддаваться в столь важном вопросе склонности Гарсиласо к несомненному приукрашиванию привело Прескота к отрицанию того, что 140 лет назад было единственным доступным источником, относящимся к пророческому видению инков.

При всех своих очевидных слабостях, мнение Гарсиласо о пророчестве у инков по крайней мере обладает тем достоинством, что предлагает хоть какое-то объяснение полному разгрому великой империи всего лишь горсткой авантюристов. Владения, по которым столь дерзко мчались 175 человек Писарро, простирались приблизительно на 2500 миль с севера на юг — что составляет расстояние от Гудзонова залива до Гаваны или от Лондона до Ташкента — и охватывали площадь, равную целой части Соединенных Штатов от Мэйна до Флориды восточнее залива Аппалачи. Суть аргумента Гарсиласо — при том, что он настаивал на том, что его родственники были несгибаемыми бойцами, — заключалась в том, что испанцы смогли захватить плацдарм только потому, что Уайна Капак, следуя предсказанию своего предка Инки Виракочи, повелел инкам «повиноваться и служить» вновь прибывшим.

Существует и другая известная версия об инкском пророчестве, независимая от повествования Гарсиласо. Впервые изданная в 1898 году, она не была доступна Прескоту. Это свидетельство так называемых кипукамайокс Ваки Кастро было написано в 1542 году, каких-нибудь десять лет спустя после конкисты. Кипукамайокс, четыре старых хранителей летописей при дворе Инков в Куско, поведали Ваке Кастро историю, весьма похожую на историю Гарсиласо: Уайна Капак, умирая от оспы, позвал к себе своего сына Атауальпу и сообщил ему, что чужеземцы, о которых ходили слухи, были виракочами, чем он хотел сказать, что они были «больше, чем просто людьми». Он, далее, предупредил Атауальпу, что его ждали великие испытания. Согласно кипукамайокс, Уайна Капак назвал испанцев виракочами, потому что они напоминали облик Инки Виракочи. Иными словами, эти местные информанты, как и Гарсиласо, связывали апокалиптическое видение Уайна Капака с Инкой Виракочей.

Хотя уже поэтому нельзя считать и далее строгой истиной характеристику точки зрения Гарсиласо как, говоря словами Прескота, «не подкрепленной свидетельствами современников», тем не менее оценка кипукамайокс остается открытой для той же критики, что и «одно лишь утверждение» Гарсиласо. Описываемый Гарсиласо эпизод подчеркивает тщетность попыток оценивать подлинность пророчества на основе того, что кто-то мог сказать. Гарсиласо рассказал, как однажды в детстве он спросил в Куско старого орехоне («большое ухо», относящееся к золотым шпулькам, носившимся на ушах инкской знатью), родственника своей матери, как могли инки, с таким численным и географическим преимуществом, оказаться побежденными горсткой испанцев. Старик утверждал, что Уайна Капак повелел своим людям служить испанцам, и повторил пророчество.

Но ведь старик мог сердиться как потому, что критика, скрытая в вопросе ребенка, была