другие — явно ликующими. Одна из девушек в отчаянии даже пыталась бежать, но ее поймали евнухи.

Оглашая имена, Цын делал пометки в списке. Заглянуть в него было невозможно, и число еще не названных имен оставалось загадкой. Лань Гуй почувствовала слабость, наблюдая, как карандаш опускается все ниже и ниже по листу. Вызвали двадцать девушек, двадцать пять… двадцать шесть… двадцать семь… Карандаш Цына замер уже в самом низу листа. Быть может, у него есть еще один список?

Но Лань Гуй знала, что не в этом дело. Она повернулась к Дэ Шоу и взглянула на нее с испугом. Ни одна из них! Какая катастрофа! И это после того, как она истратила свои триста серебряных монет! С таким же успехом она могла бы отдать их нищему или вернуть Чжочжуну.

— Леди Лань Гуй, — вызвал Цын.

Некоторое время девушка не могла пошевелиться. Затем глубоко вздохнула и вышла вперед. Она не осмелилась взглянуть на Дэ Шоу: Цын закончил чтение имен, он сворачивал лист… Она была последней в списке.

Лань Гуй встала перед вдовствующей императрицей с опущенной головой.

— Поздравляю, — сказала пожилая женщина и слегка потрепала ее по плечу. — Ты избрана наложницей «И». — То был самый низший из существующих разрядов. — С этого момента ты — Гуй Жен, Почитаемая, и твоя святая обязанность доставлять удовольствие моему сыну. Твой отец будет вознагражден за тебя. А теперь иди.

Лань Гуй повернулась к ожидавшим ее евнухам. Она готова была взорваться от радости и облегчения. Ей хотелось кричать и плакать. И пусть она оказалась в числе последних избранниц и всего лишь «И» — низшей в иерархии. Но в конце концов она среди избранных! Склонив голову, Лань Гуй вышла из комнаты между двумя евнухами.

— Вот то, что вы ищете — «Тринадцать классиков» с комментариями Цзюань Юаня. — Линь Фу положил книгу на стол перед Лань Гуй. — Это только первый том, как вы понимаете, Почитаемая. Всего их триста шестьдесят.

Говоря все это, он лучезарно улыбался девушке. Впрочем, вряд ли уже девушке. Лань Гуй исполнилось двадцать два года. Из всех наложниц императора только она одна интересовалась историей и литературой Китая. Как главный библиотекарь старый евнух проводил большую часть жизни наедине с огромной коллекцией книг, пылящихся на бесчисленных полках. Однако в последнее время почти каждый день после полудня ему составляла компанию Лань Гуй.

— Я прочту их все, — уверенно сказала Лань Гуй, и Линь Фу нисколько в этом не усомнился. Иногда ему казалось, что ей следовало бы родиться мужчиной, тогда ее ум и хваткая память нашли бы достойное применение. Он понаблюдал, как она почти благоговейно раскрыла книгу, и отошел от стойки в дальний конец комнаты.

Лань Гуй взглянула на первую страницу, полюбовалась искусно выведенными иероглифами и ощутила дрожь возбуждения. Триста шестьдесят томов! И все такие же увесистые. Даже если она станет прочитывать по одному в месяц, на все уйдет тридцать лет.

Тридцать лет! Ей к тому времени перевалит за пятьдесят. И по-прежнему она останется девственницей? Лань Гуй откинулась в кресле. Она никогда раньше не размышляла о своем положении в таком свете. Похоже, ее постигла судьба, которой она больше всего боялась. Ей до сих пор не довелось даже увидеть императора Сяньфэна. Догадывается ли он вообще о ее существовании? Весьма сомнительно, уж слишком она низкого происхождения. Император желал видеть только Нюхуру и других наложниц «Пинь». Представительница разряда «И» была для него ничто.

Да, она подвела свою семью. Ее отец получил лишь обычные подарки, преподносимые тем, чья дочь избрана наложницей императора: рулон шелка, причитающееся золото и серебро, две лошади с дорогой упряжью да чайный сервиз. И больше ничего. Сейчас старик был уже мертв — он не пережил разочарования. Она знала, что Дэ Шоу Вышла замуж за маньчжурского мандарина, а Гай Ду все еще ждала замужества. Но куда там ей найти мужа, не имея ни отца, ни приданого! Шэань, должно быть, скрипела зубами от злобы.

Лань Гуй, конечно же, не видела никого из близких с того дня, как оказалась в Запретном городе, ей даже не позволили побывать на похоронах отца. Попавший в святилище остается там навсегда, до того момента, когда смерть посетит его. Она помнила, сколько надежд было у нее тогда, четыре года назад. Каждое утро император писал на жадеитовой табличке имя той наложницы, с которой он собирался провести следующую ночь. Это имя зачитывал старший евнух, в чьи обязанности входило приводить девушек в императорскую опочивальню. Поэтому всегда, когда он приходил, особенно вечером, среди девушек проносился нетерпеливый ропот.

Однако он ни разу не зашел к ней.

Сначала Лань Гуй кляла свою судьбу, по крайней мере про себя. Она молода, не менее привлекательна, чем другие обитательницы гарема, горит желанием показать свое владение искусством любви, которому учила их с сестрами мать. К тому же самая умная среди других девушек… И при всем этом ее полностью игнорировали. И только лишь потому, что семья у нее недостаточно хороша. Тогда зачем они вообще ее избрали?

Это были не те вопросы, на которые она осмелилась бы требовать ответа — разве что у собственных евнухов. Главным среди ее евнухов был Ляньчжун. «Судьбу человека указывают звезды, Почитаемая, — сказал он ей однажды. — Пытаться узнать, что можно и что нельзя — тщетно. Приходить же в ярость оттого, что замыслы не воплощаются в жизнь преступление». Лань Гуй тогда в сердцах запустила в него блюдцем.

Но позже ей пришлось признать, что он прав. Ее дни были заполнены пустотой. Утром она принимала ванну, затем ее вместе с другими девушками вызывали к вдовствующей императрице, в один из уединенных садов играть в карты. Единственным занятием императрицы были азартные игры. Однако она не терпела проигрышей, поэтому главной заботой наложниц оставалось проиграть не слишком много, так как императрица забирала каждый выигранный таэль. Наложницам регулярно выдавали довольно значительные