— Если только его объявят наследником, — подчеркнула Лань Гуй. Право сына на наследование престола не было законом среди маньчжуров. Конечно, такая традиция существовала: редкий отец отказывал в наследовании старшему сыну. Однако имелись прецеденты, когда сына сменял дядя или даже сын умершего дяди — только тот человек, который имел живого родителя, не мог стать наследником, так как по Конфуцианскому закону отцу не разрешалось совершить обряд коутоу перед собственным сыном, также по традиции престол никогда не переходил к родному брату правящего монарха. — Принц Цзайцюнь должен быть объявлен наследником еще до того, как наш господин усядется на Небесную колесницу.
— Но как это сделать? — спросила Нюхуру.
— Ты должна добиться встречи с императором и обсудить с ним этот важный вопрос.
Похоже, Нюхуру все поняла. Она прекрасно осознавала, что какому-либо человеку сказать императору о том, что он умирает, — значило навлечь на себя обвинения в измене… Однако жене дозволялось и спросить некоторые его соображения на будущее после его смерти.
— Если ты этого не сделаешь, — горячо продолжала Лань Гуй, — наши собственные жизни подвергаются опасности. Ты можешь представить свою судьбу, если принц Хуэй вдруг станет императором? Или хотя бы будет назначен регентом к моему сыну?
— Да, — согласилась Нюхуру, — ты права. Я поговорю с императором.
Лань Гуй вздохнула с облегчением.
Она так тосковала по сильным рукам Жунлу. Он был назначен полковником дворцовой гвардии, и, время от времени глядя из окна своих просторных апартаментов, которые выделили ей после восстановления в прежних рангах, она иногда видела его. Было ясно, что он все знал о ней, так как довольно часто, к великой радости Лань Гуй, бросал взгляды на ее окна. Это было как нельзя кстати, потому что в одном она была убеждена: какие бы приготовления Нюхуру ни делала с императором по ее поручению, его смерть неизбежно вызовет кризис, который удастся разрешить только с помощью силы.
После визита к императору Нюхуру заливалась слезами.
— Он так болен, — стонала она. — О, он так болен!
— Ты говорила с ним о престолонаследовании?
— Я не смогла. Только не сейчас, ведь он так страдает! О, мое сердце чуть не разорвалось, когда я увидела, в каком он состоянии.
Лань Гуй поняла, что, как бы странно это ни выглядело со стороны, но Нюхуру искренне любила своего мужа. Однако своей недальновидностью императрица просто выводила ее из себя.
— Здоровье его величества не улучшится, — настаивала она. — Ты должна безотлагательно поговорить с ним, иначе будет слишком поздно.
— Я не могу, — простонала Нюхуру. — О, я не могу.
Лань Гуй покинула апартаменты Нюхуру, стиснув зубы от разочарования и гнева. И еще от страха. Сяньфэн мог умереть в любой момент… а Хуэй и Сушунь ни на секунду не покидали его комнаты. Кто может сказать, кого они предлагали в качестве наследника?
Но предпринять что-либо еще Лань Гуй была бессильна. Даже в качестве Почитаемой она не имела доступа к императору, если тот не посылал за ней. А он не присылал ей вызова, так как с наступлением зимы прекратилась и ее переписка с принцем Гуном. До весны единственной ее надеждой оставалась Нюхуру. И надо сказать, довольно слабой надеждой.
Вард писал:
«Дорогая мисс Джоанна!
Это моя первая возможность поблагодарить вас за помощь в организации встречи с Лань Гуй. Я никогда не думал, что окажусь так близко к Трону Небес, однако события развивались столь удачно, что я получил должность и теперь признан генералом Ли Хунчжаном. Сейчас я по горло занят набором и обучением новобранцев. Это тяжкий труд, но у меня нет сомнения в конечном успехе. Так хочется, чтобы вы увидели, как мои ребята обращаются с оружием! Иногда мне трудно поверить, что я всего в нескольких милях от Шанхая, а вы в самом городе, и все равно между Нами расстояние, как от Земли до Луны.
Я слышал, что те посланники, которые выжили в маньчжурской тюрьме, были выпущены на волю, и среди них ваш брат. Какое это, должно быть, огромное облегчение для вас! Не знаю, что будущее готовит мне, но хочу, чтобы вы знали: встреча с вами была огромнейшим в моей жизни удовольствием, и я всегда буду ею дорожить.
Джоанна опустила листок. Все ее тело, казалось, пылало. Такое письмо! Возможно, что-то изменится в ее жизни, когда он вернется…
Спустя две недели Джеймс вернулся домой. Близкие, естественно, устроили ему восторженный прием. Вряд ли кто-либо из них стал бы отрицать, что пережитое оказало на него глубокое влияние, хотя он и не хотел делиться воспоминаниями. С ним был Чжан Цзинь, весьма гордый от того, что стал слугой своего старого друга.
— А как же твоя хозяйка, Лань Гуй? — поинтересовалась Джоанна.
— Лань Гуй попала в опалу, мисс Джоанна. Мы больше никогда не услышим ее имя.
— И ты сразу сбежал от нее, подлец.
Чжань Цзинь поклонился:
— Слуга должен идти туда, куда ведет его судьба. Я рад работать на благо Дома Баррингтонов.
Ну разве можно было долго сердиться на Чжан Цзиня!
Джоанна показала Джеймсу письмо от Варда. Она не в силах была не поделиться с кем-нибудь новостью. К тому же в ее душу заронило тревогу сообщение Чжан Цзиня.
— Джеймс, не может ли теперь, когда Лань Гуй отстранена от власти, быть аннулировано назначение господина Варда? — взволнованно спросила она.
— Ты представляешь, какому риску подвергла себя, связываясь с ним?
— Он самый храбрый из людей, которых я когда-либо встречала, — заявила Джоанна, — И я, между прочим, задала тебе конкретный вопрос.
У Джеймса от удивления брови поползли на лоб: обычно его сестра не была такой страстной.
— Я сомневаюсь, что при дворе кто-то еще, кроме Лань Гуй, знает о полученном им назначении. Итак, он создает армию. Пожалуй, я должен у него побывать.
— Зачем? — В Джоанне тут же проснулась подозрительность.
— Если он и вправду занят созданием добровольческой армии, я мог бы протянуть ему руку.
— Ты? — Джоанна не верила своим ушам.
Джеймс криво усмехнулся:
— Однажды я бежал с поля боя, теперь хочу воевать.
— И отомстить за меня? Вместе с господином Вардом?
— Да. К тому же я хочу служить маньчжурам любым доступным мне способом.
Он направился к отчиму, не сомневаясь, что тот поддержит его, ведь Мартин в свое время и сам воевал за династию. Только Люси плакала.
Зима сжала Жэхэ морозной хваткой. Город всегда считался летней резиденцией: со времен, когда Нурхачи провел свои Восемь знамен через Великую стену, ни один император не зимовал здесь. Императорский двор оказался полностью отрезанным от юга долиной, занесенной глубоким снегом, а когда наконец подули весенние ветры, всю местность залила талая вода. Сообщение с Пекином отсутствовало, и Жэхэ казался центром Вселенной. Впрочем, это оказалось привычным ходом событий для большинства
