Как всегда, она начала спорить:

– Зачем? Что за странные идеи приходят вам в голову?

Коля втолкнул ее в подъезд, и сразу же пуля разбила стеклянную филенку входной двери. Маша вскрикнула. Прикрывая ее собой, Коля дважды выстрелил по бандитам - их темные силуэты хорошо просматривались на другой стороне улицы. В ответ один за другим прогремело шесть выстрелов. Два из раскладного маузера, остальные из револьверов. 'Их не меньше трех… - подумал Коля. - Три револьвера против моего одного…' Он огляделся. Они с Машей стояли в огромном вестибюле бывшего Доходного дома. Вверх уходила затейливо изукрашенная золочеными цветами шахта лифта, а на лестнице лежала старая изгаженная дорожка, но даже и в таком виде это была такая редкость, что Коля удивленно толкнул Марию:

– Смотри, ковер.

– В самом деле. - Маша тоже очень удивилась.

Коля пытался отвлечь ее:

– Интересно, кто здесь живет?

– Кто жил, хотите вы сказать? - Она посмотрела на него и усмехнулась. - Жили здесь богатые люди, а вы их… Как это? Экс-про-при-ировали, что ли?

– Ну и что? - сказал Коля. - Жили, а теперь пусть другие поживут. Не все коту масленица.

– Кто был ничем - стал всем, - тихо сказала Мария. - Разве это справедливо, Коля?

Загремели выстрелы. Коля отвел Марию в безопасный проем вестибюля:

– Не бойтесь… Отобьемся. Пока я стреляю… - Он выстрелил дважды сквозь закрытую дверь парадного. - Они сюда не сунутся…

– А когда… кончатся патроны? - Маша отвернулась.

– А тогда, - Коля попытался улыбнуться, - вы пойдете вверх по лестнице и будете стучать в двери. Если кто-нибудь пустит - уйдете черным ходом.

– А вы?

– Не обо мне речь, - сказал Коля твердо. - У меня приказ: я отвечаю за вас головой.

– А без приказа? - с вызовом спросила она.

– И без приказа тоже.

Пуля расколотила старинный фонарь под потолком. Осколки хрусталя со звоном рассыпались по каменному полу.

– Никто меня не пустит, - вдруг сказала Маша. - Все нос высунуть боятся.

– Плохо о людях думаете, - сказал Коля. В слове 'людях' он сделал неправильное ударение, и Маша тут же поправила его:

– Людях… Нет, Коля. Не в этом дело. Я бы на их месте тоже не пустила.

– А труса в себе давить надо, - безжалостно сказал Коля. - С трусом в душе какой человек? Навоз. Извините…

Три выстрела грянули один за другим. Коля провел пальцами по оцарапанной щеке.

– Уходите! - Он подтолкнул Машу к лестнице: - У меня осталось два патрона. Бегом уходите!

Маша молча покачала головой, достала платок, вытерла кровь с его щеки.

– Да ладно вам, - смутился Коля, - это же ерунда…

Снова загремели выстрелы, но Коля не стрелял, берег патроны.

– А если бы здесь была не я? - робко спросила Маша. - Вы бы все равно не бросили этого человека?

– Да какая мне разница, ей-богу! - в сердцах крикнул Коля.

Бандиты подошли вплотную к дверям.

– Выходи, легавый! - орали они. - Все одно вам каюк!

Коля дважды выстрелил и показал Марии пустой барабан кольта: - Бегом уходите! Я их задержу!

– Жаль, - вдруг сказала Маша. - Я думала, вы только ради меня готовы пожертвовать жизнью. - Она посмотрела ему прямо в глаза.

Коля обомлел. До сих пор жизнь давала ему мало поводов для воспитания чувств и душевной тонкости. Но на этот раз, хотя впрямую не было сказано ни одного слова, которые, по представлениям Коли могли что-то означать, - он вполне отчетливо понял сокровенный смысл ее фразы. Он шагнул к ней, притянул к себе, и она послушно, не сопротивляясь, прижалась к нему. Наверное, она ждала ласковых слов, ждала, несмотря ни на что.

А Коля молча гладил ее по голове и мучительно думал о том, что вот пришла наконец долгожданная минута, а он не знает, что надо сказать и как поступить, и сейчас все кончится очень плохо. Совсем некстати Коля вдруг вспомнил, как еще в деревне Анисим Оглобля говорил ему с горечью: 'Не везет мне с девками. Им, стервам, слова всякие произносить надо, а я кроме трех слов - дай на полштофа - ничего толком и сказать не умею…' А главное, Маша не какая-то там деревенская Анисья. К ней совсем особый подход нужен.

Коля совсем забыл о бандитах. А между тем они почему-то перестали орать и стрелять. Наступила тишина. Она, конечно же, не сулила ничего хорошего.

– А вдруг нас спасут? - тихо сказала Маша.

Где-то вдалеке послышались заливистые трели милицейских свистков. Коля напряженно смотрел на дверь. Внезапно она с треском распахнулась. Коля поднял кольт и… бросился навстречу Никифорову и Афиногену.

– Одного ты убил, Коля, - сказал Никифоров. - В лоб угадал.

– Да ладно, - Коля махнул рукой и повернулся к Маше: Можно я провожу вас?

– Нет, - Маша фыркнула и пулей вылетела в дверь.

Утром в разных частях города нашли двенадцать убитых милиционеров. Воробьев был в их числе. Страшная символика этого преступления была понятна всем, но вопреки надеждам Кутькова и Плавского эта их акция не только не устрашила жителей, а, наоборот, вызвала всеобщую ненависть к бандитам. Уже к обеду в городские отделения милиции невооруженные граждане доставили десятки преступников. Многие из них были зверски избиты… Уголовный розыск вынужден был направить на улицы города свои патрули - для предотвращения расправы и самосудов…

Убитых хоронили на третий день. Улицы были заполнены огромными толпами людей. Проводить в последний путь героев-милиционеров вышла вся Москва. Гремел похоронный марш, над морем голов плыли гробы. Они прочертили улицы, словно красный пунктир. Шли красноармейцы, милиционеры, рабочие. Многие плакали. Какая-то старушка сказала:

– У нас парнишку зарезали, так его друзья-товарищи с завода на урок стеной поднялись! И правильно! А то по улицам и ходить стало невозможно!

Коля и Афиноген тоже шли в процессии. Коля равнодушно скользил глазами по лицам провожавших и вдруг увидел, как к мрачному типу в бекеше и офицерской фуражке без кокарды подошел чекист в кожаной куртке, с маузером через плечо. Коля остановился. В этой на первый взгляд ничем не примечательной уличной встрече не было ничего особенного, и Коля стоял и спрашивал себя: зачем он, собственно, остановился? И вдруг Афиноген сказал:

– Этому из ЧК надо помочь. По-моему, он хочет задержать бандита.

– Точно… - Коля сразу же вспомнил: человека в бекеше он видел в ресторане! А потом бандит был среди тех, кто преследовал его и Машу.

Протиснувшись сквозь толпу, Коля и Афиноген перешли на другую сторону. Бандита уже не было, а чекист стоял и, сняв фуражку, наблюдал за процессией.

– Мы из МУРа, товарищ, - Афиноген предъявил служебное удостоверение. - Кто этот человек, с которым вы только что говорили? Вы его знаете?

Чекист внимательно посмотрел на ребят:

– Нет, не знаю. А задавать подобные вопросы сотруднику Чрезвычайной комиссии нетактично. Поняли? Вот мое удостоверение.

– Плавский Борис Емельянович является сотрудником Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, - прочитал Коля вслух.

– Извините, - Афиноген отошел.