– Не знаю… - Коля пожал плечами. - Озаренная вы какая-то…

Маша подошла к роялю, взяла несколько аккордов. Потом заиграла 'Осеннюю песню' Чайковского.

– Какая же у вас сегодня программа? - спросила Маша, не переставая играть.

– Хорошая музыка, - одобрил Коля. - В сердце проникает. А программы нет у меня никакой. Я просто так пришел.

– Вы говорите неправду. - Маша резко опустила крышку рояля, загудели струны.

– Почему же… - Коля улыбнулся. - Еще охранять вас - другой цели у нас нет.

– Понятно… - Она помрачнела. - Как вы живете, Коля? Медведи живут лучше.

– Это почему же?

– Ничем не интересуетесь, никуда не ходите. Пойдемте в клуб поэтов. Там стихи читают, люди интересные. Пойдемте?

– Пойдемте, - кивнул Коля. - Только в ресторан. В 'Россию', например.

– В ресторан? - переспросила она. - Вы меня с кем-то путаете.

– Да ни с кем я вас не путаю. Жичигин ваш ходил в 'Россию'. Пойдемте, посмотрим… Может, вы кого- нибудь и узнаете.

– Прекрасно. Вы идете в ресторан, это соответствует вашему духовному уровню. А я иду слушать стихи. - Маша сдерживалась, и поэтому голос у нее был негромким и ровным.

– Да разве в духовном уровне дело? - возмутился Коля. - Я что, вас на гулянку-пьянку зову?

– К сожалению, нет.

– Почему к сожалению? - удивился Коля. - Путаная вы какая-то. Одни узлы. Так идете? Вы обещали, помните?

– Мало ли что я обещала, - вздохнула Маша. - С вами скучно, оставьте меня в покое…

– Значит, не пойдете? - спросил Коля, закипая.

– А вы как думали? - она смерила его презрительным взглядом.

– Ну и… черт с вами! - не выдержал Коля. - А еще благородную из себя корчите! А в чем ваше благородство? Слова всякие говорить? Словам и попку-дурака выучить можно! А где же совесть?

– Вот вы и показали свое истинное лицо, - торжествующе сказала Маша. - Не лицо, а мурло!

– Ладно, хватит. - Коля встал и направился к дверям. - Я ухожу. Ноги моей здесь больше не будет! Никогда! И вообще, сюда никто больше не придет, кроме Кутькова. Звоните, если что.

– А где же ваше революционное сознание? - спросила она, надувшись, как обиженный ребенок.

Коля остановился и рассмеялся:

– Пойдете в ресторан?

– Пойду, - кивнула Маша. - А с кем?

Трепанов назначил Афиногена.

– В чем твоя задача, браток? - рассуждал Трепанов. - Конечно, можно в ресторан пойти просто так - в кожанке и с кобурой - все равно всех нас знают наперечет. Но, во-вторых, это будет стеснять девушку. Ока, понимаешь, в крайнем случае к звону гусарских шпор приучена, а у тебя ботинки каши просят.

– Уже починил, - обиделся Афиноген.

– Неважно, я в принципе говорю. Поэтому придется тебе, браток, на время стать каким-нибудь балдой, представителем буржуазии… Так, чисто внешне… Иди и подумай, как это сделать.

Афиноген 'думал' целый день. В обеденный перерыв Коля увидел, что он мусолит страницы 'Поваренной книги' и очень удивился:

– Ты никак борщом хочешь Машу накормить? - насмешливо спросил он. Если сказать по-честному, он немного ревновал. Но с начальником не поспоришь.

– Есть план, - загадочно сказал Афиноген.

После обеда он исчез, а вечером появился у дверей Машиной квартиры, покрутил флажок звонка, назвал пароль. Маша открыла и тут же попыталась захлопнуть дверь: у порога стоял чужой, совершенно незнакомый человек!

– Да я это! - захохотал Афиноген, очень довольный произведенным эффектом. - Я только в буржуазное переоделся, а так это я, Афиноген!

– Однако же, - с сомнением сказала Маша. - Вы случайно в театре никогда не играли?

– Нет, - сказал Афиноген, надевая шапку на рукоять трости. - Но я чувствую в себе неисчислимые способности! А теперь слушайте меня внимательно: приходим, садимся, выпиваем, закусываем. Вы незаметно смотрите по сторонам. Если кого увидите - даете мне сигнал.

– Каким же это образом? - насмешливо спросила Маша.

– Незаметно и естественно, - объяснил Афиноген. - Лучше всего, если вы под столом наступите мне на ногу. Потому что если вы мне подмигнете - это могут заметить и неверно вас понять. Будто вы в меня влюбились.

– Ах, влюбилась… - Маша ядовито улыбнулась. - Я думаю, что нога у вас за этот вечер вспухнет.

– Это… почему? - насупился Афиноген.

– Потому что у меня много знакомых, - с откровенной насмешкой сказала Маша.

– По-моему, вы сейчас придуриваетесь, - обиделся Афиноген. - Все вы прекрасно понимаете, только у вас привычка нос выше головы задирать. Вы - пуп, а все вокруг - пупочки.

– Фу, мерзость какая, - сморщилась Маша. - Сразу видно, что воспитание вы получили в конюшне. Не смейте перебивать даму! Извольте слушать! Сядем за столик - ногти не грызите, локти на скатерть не ставьте, не чавкайте, не орите, не сморкайтесь под стол, не вытирайте нос скатертью и не размахивайте руками. Все поняли?

– Вот ведь странно, - сказал Афиноген. - Бывают же люди, которые всегда и всех обижают. Никак я этого не пойму. На морозе такие родятся или, наоборот, в печке? Все от вас плачут.

– Вы еще не плакали, - многообещающе произнесла Маша.

…До 'России' добрались без приключений. В вестибюле Афиноген восхищенно осмотрел чучело медведя с подносом и потрогал его за нос.

– Инвентарь попрошу не лапать! - подскочил швейцар.

– Ладно… - буркнул Афиноген. - Тоже мне…

– Не тоже мне, - завелся швейцар. - А вчера один такой, вылитый вы, медведю хрустальный глаз выбил! А вот поди найди теперь второй такой глаз!

Медведь и вправду был одноглазый. Маша взяла Афиногена под руку и увела в зал.

– С прислугой пререкаются только хамы, - объяснила она Афиногену. - Кто вы внутри - этого я не знаю, но снаружи вы вполне порядочный человек. Так вот, извольте соответствовать!

– Слушаюсь, - поклонился Афиноген, изящно подвигая Маше стул.

Подлетел накрахмаленный официант:

– Столик не обслуживается.

– А какой обслуживается? - Афиноген надменно посмотрел на официанта.

– Не могу знать, - с затаенной насмешкой сказал официант.

– Ах, не можешь знать… - с неожиданно нагловатыми интонациями протянул Афиноген. - А если я тебя, мерзавца, в бараний рог сверну? Пшел, болван!

Мария удивленно раскрыла глаза - она никак не ожидала от Афиногена такой прыти.

– Прощенья просим, - забормотал официант. - Мы вас, того-с, не знаем, новенькие-с вы… Сей же секунд все будет в лучшем виде! Чего изволите?

– Значит так, - сказал Афиноген. - Претаньер, беф-бе-шамель, равиоли, попьеты, кавказское номер двадцать три… Не возражаешь ты, дорогая?

– Нет… дорогой, - запинаясь, произнесла Мария.

Официант сделался зеленым.

– Ваше высокоблагородие, - сказал он с тоской. - Революция была, вы верно изволили забыть? Нет этого ничего. В помине нет!

– Лангет де беф?

– Упаси бог! - официант взмахнул полотенцем.

– Кольбер? Бретон? Субиэ? Вилеруа? - продолжал допрашивать Афиноген. - Что есть, наконец? Отвечай, болван!