– А хоть бы и мы! - вызывающе сказал Никифоров.

– Стой, так не пойдет! - вмешался Трепанов. - Вы, барышня, насколько я понял, не доверяете нам?

– А почему я должна вам доверять? - Маша пожала плечами.

– Да нам Советская власть доверяет, а вы… - взорвался Никифоров.

– А я - нет, - спокойно подтвердила Маша. - Если угодно, я могу объяснить…

– Интересно, - протянул Афиноген.

Коля молчал. Девушка была очень красивая. Он был настолько поражен ее красотой, что потерял дар речи. Он только смотрел и смотрел на нее, почти не вникая в суть произносимых ею слов, и все время повторял про себя: 'Надо же, какая… Ведь это надо же…'

– … Вот и посудите, что у нас с вами общего, - закончила между тем Маша, - и могу ли я вам верить.

– Во всяком случае, честно, - с уважением сказал Трепанов. - Но это все - в сторону. Мы обязаны, понимаете, не имеем права не договориться с вами! И мы вас убедим, вот увидите… А-то, что вы из дворян… Эка беда… Теперь всем нам в одном государстве жить и новую жизнь строить. Главное, надо честно отказаться от прошлого… Нет к прошлому возврата, барышня, все!

– Помочь нам - ваш революционный долг! - заявил Никифоров. - И я рад, что вы это, наконец, начинаете понимать…

– Боже, какую чушь вы несете, - вздохнула Маша. - Я вам черное, вы мне - белое! Вы извините, господа. Я не хотела вас обидеть. Но говорить нам больше не о чем. Позвольте мне уйти?

– Вас проводит наш товарищ, - сказал Трепанов. - Скажите, барышня, а почему вы так уверены, что бандиты вернутся?

– Не знаю, - Маша отвела глаза в сторону. - Но меня это уже не касается. Жичигиных нет, я уеду, и пусть все кончится, как дурной сон…

– Нет, - Трепанов встал. - Вы будете жить у Жичигиных. Это раз. Комнат много, так что найдется место и нашему товарищу, - это два. Он будет вас охранять, - это три, и ждать, пока вы вспомните приметы налетчиков, - это четыре… Побудьте пока в коридоре, вас проводят.

Маша вышла. Трепанов несколько мгновений молчал - думал о чем-то, потом сказал:

– Приметы приметами, а суть в другом… Когда она сказала, что банда вернется, я ей в глаза смотрел… Она, братки, уверена, она ничуть не сомневается, что бандиты вновь придут… И вот это нам нужно! Это - главное… Правда, больше, чем одного человека, я в засаду дать не могу, нас всего ничего… - он обвел комнату рукой и улыбнулся. - Но мы ведь, братки, одним махом семерых побивахом, а? Кто пойдет?

– Только не я, - хмуро сказал Никифоров. - Она явная контра, а с контрой у меня разговор короткий… - Он похлопал себя по кобуре.

– Я бы пошел, - Афиноген почесал затылок. - Да вы же сами мне велели отчет писать. О проделанной работе…

– Я? - удивился Трепанов. - Когда это? Что-то я запамятовал.

– Я пойду, - вдруг сказал Коля, мучительно покраснел и отвернулся, чтобы скрыть смущение, но Трепанов сделал вид, что ничего не заметил.

– Хорошо, иди, - сказал он. - На всякий случай возьми второй револьвер…

До квартиры Жичигиных добрались без приключений. Маша шла впереди, Коля - в нескольких шагах позади.

Поднялись по лестнице. Маша открыла дверь.

Трупы уже увезли, в квартире был наведен относительный порядок… Коля с интересом осматривал мебель и полки с книгами. Подошел к аквариуму. Рыбки плавали у самой поверхности и жадно хватали воду…

– Жрать просят, - сказал Коля, развязывая узелок. - Нате, миленькие, разговляйтесь. - Он покрошил в аквариум хлеба. - Чайник у вас есть? - спросил он у Маши.

– На кухне, - сказала она и ушла в свою комнату.

Коля разжег плиту, поставил чайник. Нарезал маленькими кусочками хлеб, наколол сахар. Открыл буфет, нашел чистую салфетку, постелил на стол. Засвистел чайник, и Коля заварил чай.

– Барышня! - крикнул он. - Чашки-ложки у вас где?

Маша выглянула из-за дверей, внимательно посмотрела на него:

– В буфете… Вы из деревни приехали?

– Из Питера. А вообще из Грели мы… На Псковщине это…

– А в Питер вы в лакеи, конечно, приезжали поступать? - улыбнулась Маша. - В слуги к барам, - добавила она, видя, что Коля не понял слова 'лакеи'.

– С чего вы взяли? - обиделся Коля. - Мы сроду никому слугами не были… Вы лучше чашки достаньте. И ложки. И давайте чай пить.

– Давайте, - согласилась она. - А вы зря обиделись. Из вас на самом деле вышел бы отменный лакей. Если бы вы пришли к нам - я бы уговорила папа принять вас на службу. У вас прекрасные внешние данные.

– Да будет изгиляться-то, - рассердился Коля. - Давайте чай пить.

– А вы мне станете прислуживать? - надменно спросила Маша. О, как она ненавидела его в эту минуту! Как она ненавидела всех этих революционеров, самоуверенных, наглых, с заранее готовым ответом на любой вопрос, с постоянной усмешкой превосходства на губах, с этим вечным желанием похлопать всех и каждого по плечу или выпустить из нагана все пули в лицо 'классового врага'… 'Какое страшное время… - думала Маша. - Какие страшные люди…'

А Коля смотрел на нее и думал о том, что вот встретилась раз в жизни такая красота, да и та - 'чуждый элемент', и нет у них ничего общего и во веки веков не будет, потому что метет яростный ветер революции сухие дворянские листья и нет такой силы в мире, которая могла бы преградить путь этому ветру, да и зачем? Ведь тот, кто работает для вечности, должен быть выше личного…

Коля остыл и с грустной усмешкой посмотрел на Машу:

– Вы голодная, я вижу… Чем меня шпынять - лучше ешьте… С голодухи и черный хлеб - пряник… А вы, чай, кроме пряников, ничего не ели?

– Узок мир муравья, - сказала Маша и взяла чашку. - Ладно, бог с вами…

Коля бухнул ей огромный кусок сахара и подвинул хлеб:

– Ешьте. Зачем дуться, как мышь на крупу…

Сначала робко, а потом с плохо скрываемой жадностью Маша стала есть. Коля удовлетворенно улыбнулся и тоже принялся за еду.

– Я вот смотрю, книг у вас много. Интересное что-нибудь читаете?

– Вы помолчите, пока не проглотили, а то подавитесь, - сказала Маша. - Сейчас я читаю 'Опасные связи' Шодерло де Лакло.

– Это про контрреволюцию?

– Неужели вы всерьез думаете, что завоюете мир? - спросила она с презрением.

Коля понял, что сморозил глупость.

– Я, кроме псалтыря, ни одной книжки не прочел. А вы прочли много. Только у вашего класса все позади. Ваш класс уже больше ничего не прочитает. А я прочитаю и Шодерло, и сто тысяч других книг! И то пойму, чего до меня никто понять не смог, до самой сути докопаюсь!

– Дай бог нашему теляти волка поймати, - сказала Маша с усмешкой, но Коле послышалось в ее голосе скрытое уважение.

– Ничего. Мы псковские, мы - поймаем…

На смену Коле пришел Афиноген. Он скромно устроился на кухне у плиты. Вынул из кармана словарь русского языка и углубился в чтение.

Маша заперлась в своей комнате. Она перелистывала страницу за страницей и вдруг поймала себя на мысли, что не понимает прочитанного. Виконт де Вальмон и маркиза де Мартейль не занимали ее. Она думала о случившемся, но не гибель Жичигиных волновала ее. Она жалела несчастную Галину Николаевну, с некоторой долей злорадства вспоминала Аристарха Николаевича - так ему и надо, старому лицемеру и подлецу, получил свое, но все это было уже в прошлом и с каждым мгновением это прошлое отступало все дальше и дальше, и какое в сущности было ей дело до двух совершенно чужих ей, даже враждебно к ней