не хватает. Выходит, их ты и колол. Пошарил лучом. Так и есть. Лежат они, пустые, тут же рядом лежат, только пылью припорошены. Поглядел я на пацанов. Три покойника. Один я вроде как заговоренный. Счастливчик этакий. Но мы-то с тобой немаленькие, знаем, что счастье оно просто так с неба не падает. Или ты сам его добиваешься, или хорошие люди помогают. Сам я для себя вроде ничего не сделал. Значит мне кто-то помог. И это ты, Макс. Это ты колол мне эти лекарства. Вот только почему мне? Почему из четверых ты выбрал именно меня?

После этих его слов у меня в голове все закружилось. Растерянность, стыд, страх, раскаяние, они моментально завладели мозгом и телом. Они тянули каждый в свою сторону, и, казалось, от этого я готов разорваться. Но Нестеров ждал ответа. И я должен был выбрать. Должен был дать ход одному из этих чувств и глубоко похоронить все остальные. И что же я сделал? Протестуя всем своим существом, пошел на поводу у страха.

— Из тех, кого я вытащил, живым оказался лишь ты, — прошептал я, стыдясь своего голоса и самого себя.

Этот подлый мелкий страх… сейчас мной руководил только он. Страх, что наша дружба оборвется, так и не начавшись. Страх, что Нестеров возненавидит меня и бросит подыхать здесь, как чумную собаку. Наверное, в этот момент я был отвратителен и низок, как никогда в жизни, но я ничего не мог с собой поделать. Это был инстинкт самосохранения, была ложь во имя спасения моей жалкой жизни.

— Вот и я так подумал, — Анатолий не заметил дрожи в моем голосе, а если даже и заметил, то счел это атрибутом того плачевного состояния, в котором я находился. — Только что мне эти два жалких детских укольчика. Траванулся я ведь будь здоров.

— У меня больше не было, — это признание далось намного легче, ведь тут я не врал.

— Я догадался, — милиционер кивнул. — Ты ведь не знал, что у каждой нашей разведгруппы имеется полевая медицинская сумка. Ее только следовало найти.

— Ты снова спустился в подвал? — я попытался предугадать действия майора. — Но ведь там же был газ!

— Ты, Макс, и здесь мне помог, — Анатолий похлопал меня по плечу то ли хваля, то ли благодаря. — Твой противогаз. Я его тоже нашел. Продул клапаны, надел и поплелся искать противоядие.

Тут майор умолк и не возобновлял рассказ с полминуты, а то и долее. Все это время я лежал затаив дыхание, все казалось, что это его молчание каким-то боком коснется меня. Как выяснилось в дальнейшем, я ошибся. Нестеров самолично развеял мои страхи:

— Не буду рассказывать, что я ощутил, оказавшись в подвале, — голос милиционера был пропитан болью. — Пацаны… Мои пацаны. Все те, кого я воспитывал и тренировал. И все мертвы. Знаешь, ведь когда я спускался туда в первый раз, когда меня вела эта девчонка, снайпер… ведь тогда некоторые из них были еще живы. Мы бросились помогать, да так и задохлись. Придурки! Олухи! Если бы головой подумали, то вполне могли хоть кого-то спасти. Вытянуть наверх, как ты вытянул меня.

— Откуда тебе было знать, что в подвале газ? Я сам чисто случайно понял, — я инстинктивно, словно испугавшись, постарался увести Анатолия от воспоминаний о Лизе.

— Газ… — как эхо повторил за мной милиционер. — Не мог это быть обычный пропан, что в дома подавался. Вся система подачи разрушена давно.

— Есть одно предположение…

Я начал и спохватился. Дался мне этот чертов подвал! От воспоминаний о нем меня сейчас начнет мутить. Там похоронены не только люди, там погребена часть моей совести, моего достоинства. Пусть же они покоятся с миром.

— Ну, чего замолчал? — потормошил меня майор.

— Долгая история и престранная. Сил на нее жалко. Их и так как кот наплакал, — соврал я, угасающим голосом. — Потом… как-нибудь потом.

— Ладно, отдыхай, — согласился Нестеров.

Несколько минут мы и впрямь лежали молча. Потом Анатолий заговорил, хотя я вроде как и не просил. Наверное Нестеров много повидал, пережил за эту ночь. Ему просто необходимо было выговориться, с кем-то поделиться.

— Медицинскую сумку я нашел, — голос майора звучал очень тихо, как будто тот находился под гипнозом и озвучивал свои видения. — Ты мне колол средства от ФОВ. Не помню уж что это такое, но этот препарат, а может похожий, там был. Вкатил я себе… не помню уж сколько. Но прилично так вкатил.

— А дальше? — я подстегнул Анатолия вопросом, так как мне показалось, что голос его начал слабеть и затихать.

— Дальше все просто. Все как в кино. Щелкнул зажигалкой. Пламя указало куда сквозняк дует. Нашел дыру. Расширил ее чуток. Так и выбрался. — На этом месте милиционер горько и слегка нервно хохотнул. — Вот тут мое везение и закончилось. Видать с лекарством я того… Передоз получился. Слабость такая навалилась, что и передать не могу. Качает из стороны в сторону, голова кружится, ноги ватные. Понял я это и решил отсидеться в руинах, подождать, значит, когда полегчает. Забрался в какую-то заброшенную квартиру, прилег и бац… мигом выключился.

— Опасно это.

— Ясное дело, опасно, — согласился милиционер. — Только что я мог поделать? От моего желания уже ничего не зависело.

— А говоришь везение закончилось, — после паузы пролепетал я. — Ведь, как я вижу, проснулся. Живым проснулся.

— Проснулся, — кивнул Анатолий. — Едва открыл глаза, так сразу и понял, что из огня да в полымя. Вокруг плотная густая серость, сумерки, одним словом. Чтобы добраться до поселка, у меня час времени, в лучшем случае полтора. Чтобы выиграть время, попытался пройти через дом, в котором расслаблялся. Ага, черта с два, везде завалы и тупики. Единственный путь — выбраться на улицу Крылова и обходить руины.

— Этого лучше было не делать, — мне тут же вспомнилось усеянное труппами поле боя, которое мы оставили после себя.

— Согласен, — вздохнул майор. — Но разве ж я знал. Только выбрался, а там бойня… или лучше сказать разделочный цех. Кентавры живые и дохлые. Первые жрут вторых. Кровище, вонь, рев, падальщики прямо под ногами шныряют. Я так и обмер.

— Тут тебя и засекли.

Я лежал, вперив глаза в ржавую арку потолка. Казалось, что это небо. Вот такое оно стало за последние сутки: тяжелое, жесткое, неподвижное, давящее. Этому небу не было места в мире людей. А может людям в мире, где существует такое небо.

— Догадливый, — вздохнул Нестеров. — Я только одну очередь успел дать, а вокруг уже кольцо образовалось. Думал, разорвут к чертовой матери. И так бы оно и было, но только вот кое-что произошло. Кентавров словно позвали, всех сразу.

Наш разговор продолжался уже около часа. Предостаточно времени, чтобы кроме чувства вины мозг смог породить что-нибудь еще. Какие-то ошметки обычных человеческих свойств, чувств, качеств. Среди них-то я вдруг и распознал любопытство, интерес ко всему происходящему. Тем более, что ей богу тут было чем заинтересоваться.

— Позвали? — я со стоном повернулся на бок, чтобы видеть своего собеседника.

— Мне так показалось, — кивнул Анатолий. — Звука я не слышал, но только они все как-то одновременно замерли, оглянулись в одном направлении, на восток. А потом и помчались туда, даже об ужине своем позабыли.

— А ты?

— Я тоже помчался, правда не своими ногами. Две твари схватили меня и поволокли с собой. Оружие, естественно, вырвали и выкинули. Так что защищаться было нечем. Пришлось, как говорится, расслабиться и получать удовольствие. Хотя нет худа без добра. Меня почти не помяли. А вот ты, Макс… — Нестеров окинул меня критическим взглядом. — Ты им видать досадил здорово. Тебя они всласть покромсали.

— Было дело, — я не стал уточнять, что кентавров мочил не столько я, сколько Леший со своими людьми. — Странно, почему сразу не пришибли, почему притащили именно сюда?