В доме было целых две огромных спальни. Одна из них была предназначена для Гвен, но вещей у нее было слишком мало, чтобы комната приобрела хоть относительно жилой вид. По крайней мере, так было с утра. Теперь же выяснилось, что Родриго Альба не нравятся пустые комнаты. В шкафу на вешалке, на кровати и на стульях была развешана одежда, лежало даже нижнее белье в сверкающей упаковке. На всем виднелись ярлыки известных фирм, и Гвен в тихой ярости бродила по комнате, читая их вслух.

Интересно, а откуда он знает размер ее лифчика?

Новый приступ ярости загнал ее в ванную, где она обнаружила свое любимое глицериновое мыло и шампунь с запахом манго — тоже любимый. Совпадением это быть не могло.

Дверь негромко хлопнула, и Гвен прошипела, не оборачиваясь:

— Как ты узнал, что именно мне нравится?

— Небольшое исследование... Твое здоровье! Виски не предлагаю, но душ тебя освежит. Или сначала поешь?

Он стоял, держа в руках бокал с виски, и беззастенчиво разглядывал Гвен с головы до ног.

Гвен выдержала его взгляд стоически и сурово сообщила:

— Я еще переживу кусок мыла, но одежду от тебя я не приму.

— Миллионы долларов ты приняла от меня довольно легко, а несколько кусков материи не можешь? Нет, я не сомневаюсь, что логика в этом есть, но она, прости, как-то ускользнула от меня.

— Просто это не одно и то же, и ты прекрасно это знаешь! Деньги я приняла не для себя!

— Тебе нужно будет одеться к ужину, а в качестве моей жены ты должна хорошо выглядеть.

— Мне жаль, если я не отвечаю твоим представлениям о прекрасном, но я не собираюсь выглядеть разряженной куклой! Так что можешь сразу вычеркнуть из списка расходов на меня парикмахера и портного. И не хмурь брови — в наш договор это все не входило! Я тебя предупреждала, что ты совершаешь не лучшую сделку в своей жизни, но ты не послушался и все-таки женился на мне. Что ж, если теперь ты меня стыдишься или стесняешься перед своими друзьями и семьей — очень жаль!!!

Воздух в легких кончился, а вместе с ним и боевой настрой. Гвен неожиданно захотелось разрыдаться, а вот почему... Неужели ее так волнует, что думает о ней Родриго Альба?

К чести означенного синьора, он выдержал эту бурю с терпением истинного христианина-католика. Мавр в нем неистово скрежетал зубами, но именно смиренный христианин отвечал за органы связи с окружающим миром, поэтому голос Родриго звучал почти ласково.

— Послушай, Гвен, я прекрасно понимал, что багаж у тебя с собой небольшой и рассчитан на отпуск, а не на свадьбу, поэтому счел возможным слегка расширить твой гардероб, только и всего. Меня вполне устраивает твой стиль в одежде. Кстати, я с удовольствием заметил, что он весьма далек от экстравагантного, так что я заказал наиболее, с моей точки зрения, подходящие платья. Я просил что- нибудь классическое, простое и изящное, как все те вещи, которые ты обычно носишь.

Гвен смотрела на него в изумлении, не веря, что слышит от него подобные комплименты. Родриго невозмутимо продолжал выбивать почву у нее из-под ног.

— Поверь, я совершенно не планировал изображать из себя крутого парня, наряжающего свою красотку в цацки, прости за жаргон, в том числе и потому, что ты, на мой взгляд, последняя женщина в мире, которую можно нарядить во что-то силой. Если ты хочешь появиться на вечере в честь нашей свадьбы в розовых шортиках и кроссовках — ради Бога, но ведь ты сама будешь чувствовать себя неловко. Да, мы с тобой вынуждены будем появляться в совершенно определенном кругу, но он отнюдь не весь состоит из лощеных и ленивых обалдуев, купающихся в роскоши и изнывающих от безделья. В принципе, среди них довольно много очень приличных людей.

С этими словами Родриго Альба допил виски, после чего добавил:

— Кстати, у тебя роскошные волосы. Мне очень они нравятся.

Ошеломленная Гвен, издала невнятное мычание, немедленно возненавидев себя за это, а Родриго вскинул руки в притворном ужасе и рухнул в кресло.

— Я понимаю, чем рискую, говоря это! Из чувства противоречия ты способна немедленно остричься наголо при помощи маникюрных ножниц, но умоляю тебя не делать этого.

Гвен пробурчала, заливаясь краской:

— Не преувеличивай, пожалуйста. Может быть, я и переборщила с реакцией на все эти тряпки, но все-таки ты должен был меня предупредить! И вообще... родители волнуются.

Она немедленно представила, как заявляется к родителям, с фразой типа «Мама и папа, не волнуйтесь, я тут вышла замуж, но не надо слез, это вовсе не изменит всю мою жизнь».

Гвен с тоской взглянула на Родриго, развалившегося в кресле. Пожалуй, он был единственным мужчиной в мире, способным развалиться так элегантно.

— Я оставил им записку, что ты чувствуешь себя гораздо лучше, и мы поедем к моим друзьям. Возможно, останемся там ночевать.

— Врет направо и налево!

— Ничего, и не наврал. Морис мой друг и управляющий отеля. И мы действительно к нему ездили.

— Кстати, вы с ним тут и познакомились?

— Еще в детстве. У бабушки с дедушкой была вилла в миле отсюда, а родители Мориса работали у них, так что мы с ним вместе проводили лето.

Гвен была рада увидеть мягкую улыбку, появившуюся на губах Родриго при этих воспоминаниях. После рассказов Мориса о трагическом детстве Родриго ей было приятно узнать, что в его прошлом есть и нечто светлое, к чему он рад вернуться мыслями. Она судорожно сглотнула комок в горле, потому что перед мысленным взором стоял маленький мальчик с золотой кожей и синими глазами, маленький одинокий