- Мне представляется, что лучше всего подловить всю группу по дороге от аэродрома до резиденции. В городе нам будет работать очень сложно. Да и маршруты короткие, а в гетто мы вообще войти не сможем, как и в лагерь для военнопленных.
- А далеко им ехать от аэродрома? - спросил Бродяга.
- Три, может четыре километра, я у Трошина спросил. Он, оказывается, до войны в Минске почти месяц жил.
- Ну и я там частенько бывал, - сказал Фермер.
- Саш, ау! Его после нашего наступления в сорок четвертом практически заново строить пришлось. Если мне мой склероз не изменяет, процентов двадцать довоенной постройки сохранилось.
- Да, тут ты прав. Но где старый аэродром находится, я помню. Недалеко от вокзала, так?
- Вроде да…
- Так дело не пойдет. Пойду Зельца и Трошина озадачу - будем план-схему рисовать. А вот еще, как вы думаете, не пора ли майору бывшему позывной дать? - выступил с пачкой деловых предложений наш начштаба.
- Вполне. - Согласился я.
- Ну вот, ты и подумай, какой ему позывной дать! - по-командирски перевел на меня стрелки Фермер. - Ладно, отставить лирику! Подлавливать, как я понимаю, надо будет фугасами?
- Ага, Тоха как раз идейку здравую мне предложил: сеть фугасов разного типа с подрывом по радио.
- По радио? Идея интересная. А как с реализацией?
- Так у нас «Алинка» внештатная есть. Даже две. Ну а схему завода мы с Ваней сделаем, будь уверен.
- Значит дело за зарядами, в основном?
- Да. «Шрапнельки» сегодня-завтра опробуем, тогда и будет ясно, подойдут они или нет. - Ответил Бродяга. - Но взрывчатка нормальная нам все равно нужна.
- Будем искать! Тоха, ты сейчас что-нибудь важное будешь делать? - Я отрицательно помотал головой. - Ну, так возьми пяток бойцов, и по лесу этому прогуляйтесь, авось найдете что полезное. Заодно погоняй их там, на предмет хождения по лесу.
- Разрешите выполнять, товарыш командыр? - с нарочитым «среднеазиатским» акцентом спросил я.
- Иди уж… А будешь кривляться - назначу замполитом-затейником! - шутливо пригрозил Саша.
- И будет у нас, как у всех нормальных частей двоеначалие! - оставил я за собой последнее слово.
….
Самое смешное, что взрывчатку мы нашли. Правда, для этого нам пришлось пройти весь лес насквозь. Примерно в километре от нашей стоянки, в поле, на другом берегу речушки, чье название никто из нас не знал, в поле мы увидели несколько танков. Поначалу Трошин порывался рвануть к танкам бегом, по прямой, но я успел осадить его, схватив за штанину.
- Боец, туда посмотри! - и я показал рукой в направлении на «один час».
По шоссе, находившемуся от нас примерно в двух километрах, нескончаемой чередой двигались войска: маршевые колонны, грузовики, мотоциклы, легковушки, виднелась даже парочка танков.
Оставив трех бойцов в кустах на берегу, мы с Трошиным поползли к ближайшему. С трехсот метров эта тридцатьчетверка выглядела практически неповрежденной, в отличие от соседнего с ней БТ-7, сорванная башня которого валялась метрах в пяти от машины.
Триста метров по-пластунски, это вам не по Тверской субботним вечером гулять, доложу я вам! Соответственно, до танка мы добирались почти полчаса. Однако наши страдания были вознаграждены сторицей! Не знаю почему, но в танке был практически полный боекомплект - при свете налобного фонарика я насчитал целых шестьдесят семь снарядов.
- Вячеслав, посмотри по маркировке, много тут осколочно-фугасных? - попросил я Трошина.
- Сорок шесть, - ответил тот через пару минут.
- Ты не помнишь, сколько в них взрывчатки?
- А тебе… то есть вам зачем?
- Да ладно тебе, будем отныне на ты… Вне строя, конечно… Выплавлять будем.
- Как «выплавлять»? - не понял он.
- Обыкновенно. Так сколько взрывчатки-то?
- От полкило до восьмиста грамм. Это от конкретного снаряда зависит.
- Так, возьмем среднее - шестьсот грамм, - принялся я вслух считать, - умножить на сорок шесть…
- Двадцать семь тысяч шестьсот… - практически мгновенно ответил Трошин.
- Ну, ты, блин, и кал… арифмометр - изумился я. - О! Все! Слава, отныне твой позывной - Бухгалтер!
- Что?
- Для тех, кто в танке, - скаламбурил я, - повторяю: «Отныне твой позывной у нас в группе - «Бухгалтер»!» Почему не слышу криков радости и восторга?
- Слушай Антон, у тебя что, нервов вообще нет? Веселишься все время!
- А что, если бы я слезу пускал по каждому поводу, со мной было бы приятнее общаться? Ты вот лучше думай, как нам все это добро до дому переть?
- А что тут думать? Сейчас ребят позовем, и пока мы остальные танки осматривать будем, они через нижний люк их на землю выложат. Часа за два управятся. А потом, как стемнеет все на базу, - он употребил наше словцо, - и отнесем. Вот только это около шести центнеров выходит, так что придется в несколько заходов.
- Молодец! Хвалю за проявленную смекалку. Так, давай ты за бойцами, а я тут посижу, понаблюдаю.
….
Проводив взглядом бодро ускакавшего Антона, «старики» продолжили разговор.
- Шур, а скажи честно, не страшно тебе? - спросил Фермер.
- Сань, а что боятся-то? Сам знаешь, наше дело солдатское, а суку эту, Гиммлера… Заодно станем почетными гражданами государства Израиль…
- Вы-то все время скачете, дела делаете, а я вот сижу на одном месте, и мысли всякие в голову лезут… А тут Гиммлер этот еще… Это же было, уже все, и батя мой - где-то взводом своим сейчас командует. Чудно… Я вот привыкнуть никак не могу.
- Ты что, предлагаешь мне тебе команду подать? Что-то типа «Майор Куропаткин отставить рефлексию!» Не выйдет, Саша. Ты что же, думаешь, меня все это не волнует? Волнует, а куда деваться? Попала нога в колесо…
Фермер тряхнул головой, и, как будто отдал себе ту самую команду «Отставить рефлексии!», другим, деловым тоном, сказал:
- Шур, ты ваших «конторских» всяко лучше меня знаешь, как думаешь, не пора на связь с «Большой землей» выходить?
- Я думаю - пора. Я с вечера, кстати весьма, озаботился… На, взгляни. - И он протянул Фермеру толстую тетрадь в черном дерматиновом переплете.
Тот открыл ее и прочитал надпись, аккуратно, крупными буквами сделанную на первой странице:
«Журнал боевых действий группы специального назначения «Рысь»'.
На следующих двух страницах каллиграфическим подчерком были изложены героические деяния двух (всего лишь двух!) минувших дней. С подробным указанием трофеев, потерь противника и собственных (а куда деваться?) потерь.
Командир вернул тетрадь Бродяге.
- Это ты правильно. Верно. Пригодится.
