Повернувшись к командиру, я спросил,

- Саш, вы еще его потеребите, а то я что-то подустал, да и в деревню собираться надо, за жрачкой.

- Да, конечно, иди. Неплохо у тебя вышло для первого раза.

На дворе Саня-Два заканчивал доделывать фугасы. Увидев меня, он махнул рукой, подзывая.

- Тоша, ну как там?

- Все путем. Раскололся. Но вот связанных бить не могу, не мое это.

- «Надо, Федя. Надо!» - процитировал Бродяга старую комедию

- Да знаю, что надо, но воротит. Но я его и так уболтал. Да, чуть не забыл, как ты думаешь, в чем мне в деревню пойти? Во «флеке», я думаю, не стоит.

- Точно, не стоит. О, я, когда с рацией возился, на чердаке хламиду холщовую нашел. Она немного смолой заляпана, так я думал, как растопку использовать. Сходи, возьми.

В сарае я встретил Люка, который, следуя старому солдатскому правилу, отдыхал - пока можно.

- Ну что там? - поинтересовался он.

- Немца разговорили.

- И что сказал интересного?

- До вечера их не хватятся.

- Эт хорошо. Эт приятно. Работать когда будем?

- Я думаю, вечерком. Сначала с окруженцами вопрос решить нужно.

- А чего там решать. Их обучить мальца, и в бой.

- Не все так просто. Они по уставу партизанить могут только в самых-рассамых случаях.

- Дикие люди - дети гор! - определенно мои друзья - большие поклонники Гайдая.

- А ты что делать собираешься? - продолжил Люк.

- В деревню с Казачиной пойдем. За хавчиком. Вот только на что менять - ума не приложу.

- А на это! - В руках у Люка появились наручные часы.

- Откуда дровишки?

- Да еще вчера, когда тех немцев прятал - с документами отжал. Не с Джи-Шоком же на руке рассекать.

- Верно. Угости сигаретой, я свои в штабе оставил.

Мы покурили Саниного «Беломора». Не удивляйтесь, он всегда его на выезды берет. Привычка такая у человека.

- Ты как себя чувствуешь? - вдруг спросил Люк. - Не кошмарит?

- Нет. А что, должно?

- Вообще-то да… У нас с Сашками все-таки опыт какой-никакой есть, а вот вы…

- Знаешь, Саня… Если честно, я пока не очень въехал. Иной раз мозгом понимаю, что это не игра ни разу, а вот не страшно пока. И немцы, зарезанные ночью пока не приходили.

- Повезло. Мне мой первый дух года три снился… Ну, поживем - увидим.

Потом я искал «хламиду». Нашел. Да, если это - «немного смолой запачкано», то я - Дэн Сяо Пин. Ну, ничего, издалека за крестьянина сойду. Поменяв куртку на это «нечто», я задумался о штанах. Мои понтовые «немецко-спецурные» брюки плохо гармонировали с остальным нарядом. О, есть идея! У меня в бауле треники лежат. «Пумовские», темно-синие. Так, и ботинки на кроссовки махнуть надо.

Когда я вышел из радиосарая и направился к «штабу», где лежали мои баул и рюкзак, меня перехватил экс-майор.

- Товарищ старший лейтенант, можно вас на минуту.

- Да, слушаю вас, Вячеслав Сергеевич.

Он удивленно поднял брови, видимо, не ожидал, что я запомнил его имя-отчество.

- Товарищ старший лейтенант, можно мне с вами остаться?

- В смысле?

- Лейтенант Сотников провел с нами беседу. Он предлагает идти на прорыв. Говорит, что устав обязывает.

- Ну, так идите, я что, вам запрещаю?

- Я хотел бы остаться с вашей группой.

- Почему?

- Видите ли, товарищ старший лейтенант…

- А давайте без козыряния, лады?

- Видите ли, Антон Олегович, я в армии - всю жизнь. Но то, что я увидел этим утром, меня очень удивило. Не перебивайте меня, пожалуйста. Поймите, мы готовились к войне много лет. И что, спросите вы? А вот то! Две недели - и Минск сдали. По моим расчетам, немцы уже должны к Смоленску подходить. Я видел, как мы воевали. Да, героизм, да стойкость. На наших глазах батальон шестьдесят четвертой дивизии в контратаку ходил. Их подняли на пулеметы на трехстах метрах. Так они и ста шагов не пробежали - немцы половину выкосили. А вечером они снова в атаку пошли. И снова с большого расстояния в полный рост. А как рядовые стреляют, я знаю не понаслышке да и вы, я думаю, тоже.

А то, что вы сегодня мне с утра показали - это что-то невероятное. Три человека за минуту расправились с отделением! Я лежал с остальными за бревнами, так они по разу из винтовок пальнули, да и то, когда вы уже все закончили. Вы воевать умеете! И я хочу воевать вместе с вами!

- Так, Вячеслав Сергеевич, эти вопросы решаю не я, а командир, но я ему передам вашу просьбу. Да, у меня для вас еще одно задание есть.

- Какое же?

- Вы наверняка знаете расположение окружных артскладов, так?

- Раньше точно знал, но я уже два года как рядовой.

- Не надо кокетничать! Я не думаю, что вы пропускали такую информацию мимо ушей. Так что, пока я в деревню - вы вспомните, и доложите капитану или майору. Договорились?

- Да.

Пока я переодевался и докладывал командиру о «брожении умов», к нам в «штабе» присоединился Бродяга. Послушав немного о разброде и шатании, он хмыкнул и изрек:

- Майор-гаубичник? Да полезный персонаж, почему бы его ни оставить. Вот только проверить его надо! А то, вдруг, он нас немцам сдать хочет?

- А нафига ему это?

- Советской властью он сильно обижен. Где, говоришь, он лямку до этого тянул?

- По словам сержанта, в КОВО.

- Ага, значит, скорее всего, из «тухачевцев».

- А это ты с чего взял? - вмешался в разговор Фермер.

- Саш, у нас с тобой «заточка» разная. Вас, армейцев все эти тонкости не касались, а я и в комендатурах послужил, и на курсы «повышения кривофикакции» ездил. Так что, об этом, могу с уверенностью говорить. Скорее всего, он не из «преторианцев», иначе давно в овраге бы уже гнил… Ладно, я к нему присмотрюсь.

В дверь сарая постучали.

- Входите, открыто! - крикнул Фермер, а Бродяга, сделав мне, знак приготовиться, достал из кобуры ТТ.

Но напрасно мы так волновались - это был лейтенант Сотников. Странно было только то, что он не стал заходить внутрь, а переминался с ноги на ногу у порога.

- Что случилось, лейтенант? - сурово спросил командир.

- Товарищ майор госбезопасности, мы собираемся уходить, и я хотел бы с вами поговорить об этом.

- Мы уже разговаривали об этом, лейтенант!

Наверное, я что-то пропустил, так как не очень понимал, к чему весь этот разговор.

- Мои бойцы хотят тоже спросить вас о сложившейся ситуации.

- Ну, пойдем, поговорим… Товарищ капитан, и вы, товарищ старший лейтенант, пойдемте со мной.