В этот момент Трошин, видимо решил, что с него хватит:

- Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а зачем все это?

- Это, товарищ Трошин, осколочная матрица.

- Что?

Я добавил еще металлических обломков, после чего сложил мундир пополам, так, чтобы смола и металл остались внутри. Повернувшись к бывшему майору, сказал:

- Смола немного подсохнет, и матрица будет готова.

- Да, но зачем?

- Накладываем получившийся пакет на любой заряд взрывчатки и… Дальше рассказывать надо?

- Нет, не надо - ответил экс-майор, рассматривая меня с каким-то новым выражением на лице.

- Да, кстати, оторвите у мундиров рукава - они для накладных зарядов подойдут. И пуговицы спорите - как шрапнель будут. - Подумав, я усмехнулся, - а представьте, найдут они немецкого солдата, с немецкой пуговицей во лбу. Сюрреализм, да и только!

Все рассмеялись, а Трошин посмотрел на меня с еще более удивленным видом. Наверное, я его «сюрреализмом» так зацепил.

- Подождав, пока бойцы отсмеются, я направил двоих за кадушками, а сержанта - за взрывчаткой. Когда четыре единицы бочкотары были доставлены, я велел рядовым проделать отверстия в днищах кадушек, причем, точно по центру:

- А как это сделать, вам расскажет боец Трошин, он в тригонометрии дока!

Тут один из солдат, принесших деревянную тару, спросил:

- Товарищ старший лейтенант госбезопасности, а там немец на стене висит, вы что с ним делать будете?

- «Выпотрошим».

На лице бойца появилось выражение ужаса.

- Тьфу ты, это жаргон такой, разведывательный. «Выпотрошим» означает, что мы его допросим в быстром темпе.

- А, тогда понятно… - неуверенно протянул боец.

Очень удачно в этот момент на дороге показался Тотен, только что сменившийся с поста.

Увидев меня, он радостно замахал рукой. Когда Алик подошел к нам то сразу же начал расспрашивать, как прошел бой.

- Нормально. Они и дернуться не успели. Всех положили, кроме одного. И ты нам нужен. Сейчас допрашивать будем.

Заглянув в «штаб», я попросил Бродягу продолжить изготовление фугасов, а сам, вместе с Фермером и Тотеном, пошел за выгородку к немцу. Тот по прежнему висел на крюке, правда, судя по тому, как его скособочило, мышцы спины у него уже болели не по-детски.

- Guten Tag - поздоровался вежливый Тотен.

«Он бы ему еще располагаться поудобнее предложил», - подумал я.

Немец презрительно посмотрел на нас. Ну еще бы, ведь в плен он попал по ошибке.

- Sprechen sie Russisch? - начал Тотен.

Ответом была презрительная улыбка

- Woher kommen Sie?

Та же реакция.

- Тох, объясни клиенту, что он неправ! - Похоже, командиру быстро надоело хамство пленного.

- Грубо или больно?

- Больно.

Подойдя к пленному, я хлестко, с оттягом, расслабленной кистью ударил немца по ребрам. Он взвыл, и попытался брыкнуть меня ногами, чем еще больше усилил боль в напряженных межреберных мышцах. Глухо охнув, он повис на крюке. Кивком предложив Тотену продолжать, я отошел на пару шагов.

- Woher kommen Sie? Nennen Sie das Dorf, die Stadt?

Немец продолжал молчать.

Еще один хлест по ребрам. Вой.

В задумчивости отойдя на пару шагов, я начал напевать одну из своих любимых песенок

Komm schlie? die Augen glaube mir

Wir werden fliegen Эbers Meer

Ich bin nach Deiner Liebe so krank

Die sich an meinem Blut betrank

Пленный вздрогнул и пристально посмотрел на меня. Не знаю, что он там подумал, наверное, решил, что я кровавый маньяк.

- Алик, переведи обер-пионеру Штрауссу, что это гестаповцы приезжали к нам, в НКВД, на стажировку, а не мы к ним… - я решил еще немного понагнетать обстановку. (Вы можете спросить у меня, откуда я знаю, как зовут пленного. А я отвечу: «так документы его у нас».)

Алик послушно перевел.

- Кстати, господин Штраусс, а вы знаете, какое у этого милого переводчика прозвище среди своих? Переводи, Алик, не тормози. Тотенкопф!

Тотен поперхнулся, а Фермер в углу неопределенно хмыкнул, скорее всего, он несколько обалдел от моей креативности.

- Итак, вы будете отвечать Штраусс, или предпочтете, чтобы в письме вашим родным было написано: «К сожалению, голову вашего сына мы так и не нашли… А тело было опознано по прибитому гвоздем жетону»? - «О боже, что же я несу то!» - возникла в голове мысль

Но, после перевода последней фразы, немец открыл рот и «запел». Алик только и успевал переводить. «Да, надо учить немецкий, а то вообще ни черта не понимаю» - пронеслось в голове, - «а то английский - в совершенстве, по-испански # могу читать и худо-бедно объясняться, а по-немецки - только понимать отдельные слова. Да и то, разборчиво напечатанные».

Далее, чтобы не утомлять читателя иностранным языком, приведу уже перевод.

- Мы приехали из Zaslavl.

- С какой целью?

- Нашему, сто семьдесят третьему отдельному саперному батальону приказали привести в порядок Старую Дорогу (шоссе Молодечно-Минск). Местные жители сообщили, что здесь мы можем достать Terpentin (Тотен не знал этого слова, но я, как химик-органик по первому образованию, знал.) Он нам нужен для покраски. Лейтенант Баер, он ехал в первой машине, для охраны взял с собой все наше отделение. Мы также должны были установить возможность использования этой Teerbrennerei (переводчик тоже не знал значения этого слова, но по пометке на карте я понял, что это, скорее всего, «смолокурня») для нужд вермахта.

- Когда в части ожидают вашего возвращения?

- Не раньше восемнадцати ноль ноль. - Я бросил взгляд на часы, стрелки показывали половину первого.

- Какие ваши подразделения находятся в командировках? - я поймал вопросительный взгляд командира и сделал ему успокаивающий жест рукой. Мол, «все в порядке».

- Господин офицер, я всего лишь солдат… - казалось, что этот долговязый немец сейчас заплачет.

- Sie lugen! Antworten! - гаркнул я

Немец вздрогнул и продолжил:

- Я не знаю, господин офицер, я, правда, не знаю! Я только слышал от приятеля из второго взвода, что завтра они должны поехать в поселок Боубли, чтобы подлатать там мост. Он говорил, что его немного повредили во время наступления - местами сожгли настил. И еще, что они там будут осматривать бетонные укрепления русских.

Я бросил выразительный взгляд на Фермера.

- Как зовут командира этого взвода?

- Обер-лейтенант Бронски.