и грела грудь, когда я замерзал.А по ночам, жалея за усталость,склонясь над изголовьем, как сестра,одним дыханьем губ моих касаласьи сторожила сон мой до утра.Чтоб знала ты: в полярный холод лютый,в душе сбирая горсть последних сил,я без тебя — не прожил ни минуты,и без тебя — ни шагу не ступил.Пусть старый твой портрет в снегах потерян,пусть не входить мне в комнатку твою,пусть ты другого любишь, — я не верю,я никому тебя не отдаю.И пусть их, как назло, бушуют зимы, —мне кажется, я всё переживу,покуда ты в глазах неугасимаи так близка мне в снах и наяву.* * *По ходячей поговорке,в нашей жизни всё не так:есть бумага — нет махорки,нет бумаги — есть табак.И однажды мне, бедняге,через дальние морядовелося без бумагиплыть на север, не куря.Путь далекий, сердцу тошно,на табак гляжу с тоской…И случились, как нарочно,ваши письма под рукой.Ваша память, ваше слово,ваша радость, ваша грусть —всё, что я читал бы сноваи запомнил наизусть…Вот курю я дни и ночи,перед сном и после сна,докурившись, между прочим,до последнего письма.И взяла меня досада,будто к горю моемувы пришли и сели рядом,чуть заметная в дыму.Что бы смог я вам ответить,как в глаза бы глянуть смог?Так что спрятал я в кисетето, последнее письмо.Я хранил его годами,нес за пазухой впередчерез ветер, через пламя,через речки в ледоход.На работу брал с собою,от дождя его берег,клал под камушек в забое,клал под спички в коробок.Каждой ночью незаметноот воров его скрывал,будто кровный и заветный,свой последний капитал.Будто чудом в самом делене рассыпалось оно,в нем и строчки побледнели,точки выцвели давно.Всю далекую дорогушел я в сумраке лесном,сам старея понемногу,с вашим маленьким письмом.И минуткой, вновь тоскуя,вновь глядел спокойно я,как написано: «Целую»и подписано: «Твоя…»* * *На рассвете, проходя к забою,выше гор гляжу я напролетв ту сторонку с дымкой голубою,где одна желанная живет.И, возможно, сам я не замечу,как всегда в минуту забытья,я скажу ей, словно бы навстречу:— С добрым утром, зоренька моя!А когда промчится та минута,взгляд остудит вроде ветерка,легче мне бывает почему-толом пудовый, острая кирка.На ветру спокойно сняв рубахуи с лица не утирая пот,целый день я молча бью с размахувечный камень северных широт.Бью да так, чтоб кровь кипела в теле,чтобы дни без памяти летели,чтобы ночи я как пьяный спал,чтобы всю разлуку, срок за сроком,
