— Мы сегодня только суп ели, — пожаловалась Эля.

Дмитрий усмехнулся.

— Ничего, вот мама вернётся и всё будет, как всегда.

— У папы были котлеты, но Антон даже попробовать мне не дал.

— Почему это? Сам всё съел? — Дима кинул на мальчика насмешливый взгляд, а тот вдруг вскочил и чайник на газ грохнул.

— Будешь чай? Эля, ты будешь? — спросил Антон. — Я знаю, где мама конфеты про запас держит.

Гранович на предложение о чае кивнул, но сам насторожился.

— А что ещё было у папы? — поинтересовался он у Эли.

— Антон с ним ругался, — тут же рассказала девочка.

— Ругался?

— Да не ругался я!

— Ругался, ругался! Папа на тебя разозлился! Как раньше.

— Что было не так? — Дмитрий к мальчику повернулся.

Антон замешкался, его подбородок выдвинулся вперёд и он с едва заметным возмущением принялся оправдываться, указав рукой на сестру:

— Он не повёл её в сад! Я прихожу, а Эльки нет, и воспиталка говорит, что не было. А если бы мама пришла или позвонила? Она бы с ума сошла!

— Предположим, — согласился Гранович. — И ты из-за этого поругался с отцом?

— Я не ругался, — тише, но серьёзнее сказал мальчик. — Но почему я должен вести себя хорошо? Там эта его… Смотрит на меня, как на малявку. Мы с Элькой ей всегда мешаем, а тут прямо семейный обед… Не хочу я с ней общаться!

Эля внимательно брата слушала и грызла карандаш. А когда он замолчал, с интересом переспросила:

— С кем?

— С Дашей! Или она тебе нравится?

Дима из-за стола поднялся, чтобы чайник выключить, и легко шлёпнул Антона по спине.

— Тон сбавь. И думай.

Мальчик шумно вздохнул, и голову рукой подпёр.

— А черепахи какого цвета бывают?

— Коричневые.

— Зелёные.

Эля карандаш снова в рот сунула.

— Вы не знаете, да? Нарисую… красную!

— И что, ты всерьёз с ним поругался? — спросил Дима позже, когда Эля убежала наверх за новой раскраской.

Антон передёрнул плечами, явно не желая продолжать разговор. И как бы в доказательство этого перебрался на диван в гостиную и телевизор включил. Гранович в одиночестве выпил чая, а потом к Антону присоединился, правда, про отца того больше не расспрашивал.

— Хочу, чтобы мама пришла. — Эля нижнюю губу выпятила и очень постаралась заплакать. Дима с интересом наблюдал, но когда спустя минуту ни одной слезинки не появилось, попытался спрятать улыбку. Эля носом шмыгнула, сунула Семёна на диван между Димой и Антоном, а потом сама полезла. Дима помог ей взобраться на диван, и не стал возражать, когда она к нему на колени перелезла. В его футболку вцепилась и снова горестно вздохнула. — Где мама?

— Скоро придёт.

— Хочу сейчас.

— Значит, сейчас придёт.

Эля лицом в его грудь уткнулась и предприняла ещё одну попытку зареветь. Похныкала, повозилась, начала тереть глаза, а Антон попросил:

— Можно потише ныть? Не слышно ничего.

Эля Диму обняла и продолжала всхлипывать, саму себя жалея. Гранович её по волосам потрепал, а сам к своим ощущениям прислушивался. Да уж, серьёзно его жизнь за последнее время изменилась, раз он вечерами теперь детей успокаивает, вместо того, чтобы устроить себе маленький праздник жизни, как поступал обычно, когда в работе наступало затишье. Теперь же он уравнения решает и черепашек рисует. А тосковать и задумываться о правильности происходящего ему попросту некогда.

Эля ногу вниз опустила и помотала ею.

— Хочу Киндер, — заявила она.

Антон фыркнул.

— Позиции сдаёшь?

— А я хочу! Ты не хочешь, Тош?

— Мне что, пять?

— А я хочу печенья, — сказал Гранович. Посмотрел на Антона. — Печенье мама нигде не прячет?

Мальчик задумался на пару секунд, потом головой покачал.

— Нет… Зато есть кукурузные шарики, шоколадные!

К тому моменту, когда Марина домой вернулась, с коробкой готового завтрака было покончено. Даже Семёну досталось немного. Правда, он сначала есть их отказывался, но Антон сумел переубедить. В рот ему насильно сунул, и вскоре котёнок уже вовсю хрустел шоколадными шариками, чем всех смешил.

— Эх, молока бы сейчас. — Дима потянулся, закинув руки за голову.

Эля заглянула в пустую коробку, засунула в неё руку по локоть, вытаскивая последние шарики. На Грановича посмотрела.

— Мама придёт, молочка принесёт.

Дима усмехнулся.

— Ты думаешь?

А как только Марина дверь открыла, Эля тут же с дивана кубарем скатилась и к ней бросилась.

— Мама, ты молочка принесла?

— Молочка? — Марина сделала несколько шагов, чтобы в гостиную заглянуть, смеясь, посмотрела на Дмитрия и сына. — А вы просили молока?

Гранович разулыбался, увидев её, а Марина с трудом расцепила Элькины руки, когда дочь в её шубу изо всех сил вцепилась.

— Мы маму просили, которая нам молочка принесёт.

— Ты долго, — пожаловался Антон. А Марина, наконец, сумела раздеться, в гостиную прошла, таща за собой на буксире дочь. — Мы тебя ждём, ждём.

Дима подвинулся, чтобы она сесть смогла, развернулся вполоборота, и Эльку подхватил, когда она к нему на колени снова полезла, чтобы к матери поближе быть.

— Как дела?

— Устала жутко, — призналась Марина и тут же рассмеялась. — Но мне нравится. Меня там слушают, — сказала она.

— Есть хочешь?

— Вот что-что, а есть не хочу. Я так напробовалась сегодня, всего на свете. А вы, мои бедные, на супе, да?

— Тоша делал горячий хлеб с сыром и кетчупом, и нас кормил!

— О-о, кулинарные изыски моего сына. — Марина его по волосам шутливо потрепала.

— Устала, — сказал ей Дима, когда дети разбежались. Руку Марине протянул и потом с дивана поднял. По спине её ладонью провёл, к себе прижал, и почувствовал, как она расслабилась в его руках.

— Устала, — согласилась она. — Ноги гудят. Но это хорошая усталость.

— Но тебе хоть нравится?

— Да. Хотя, боюсь, что это ник чему толковому не приведёт.