относятся к начальному периоду, а в стихах после 1987, «нобелевского», года обнаруживаются новые тенденции[454]. Внутри этой периодизации обнаруживаются резкие различия в использовании строфических форм, видимо, связанные с изменением и других аспектов поэтики. В первый период только около половины стихотворений строфические, и среди них более 63 % состоит из катренов — широкое экспериментирование, характерное для зрелого творчества Бродского, в этот период проявляется лишь частично. Здесь еще мало длинных строф и необычных схем рифмовки; на возможности будущего интереса к строфическим экспериментам пока намекают только сонеты и некоторые раз- нострофические катрены. Однако устойчивый интерес к нерифмованному стиху, отчасти удивительный у поэта, уделявшего особое внимание рифме, налицо уже здесь. Следующие два периода, разделенные между собой отъездом из Советского Союза, оказываются неожиданно сходными: тенденции, наблюдаемые во втором периоде, сохраняются или усиливаются в третьем. Например, резко возрастает процент строфических стихотворений — от 50 % в первый период к 70 % во второй (остается примерно на том же уровне в третий период). Регулярно-строфические стихи, которых менее одной трети в поэтической продукции начального периода, составляют около половины стихотворений во втором периоде и больше половины в третьем. В то же время уменьшается процент катренов как в регулярно-, так и в разнострофических стихах (чуть больше трети стихотворений второго периода и уже меньше четверти третьего), тогда как 6- и 8-строчные строфы становятся все более обычными. Длинные строфы начинают появляться в 60-е годы и с тех пор навсегда остаются в репертуаре Бродского. Наиболее резкое различие между вторым и третьим периодами — в области разнострофических Стихов, которые Бродский в 70-е годы пишет все реже. В частности, он пишет значительно меньше стихотворений со строфами различной длины (тип D), и тесно объединенные квазистрофические стихотворения также становятся более редкими.
Период непосредственно за «сухим годом» ознаменован новым существенным сдвигом, от строфического в основном стиха к нестрофическому. Предпочтительное использование нестрофического стиха сопровождается возрастающим преобладанием «свободного» дольника, которое было заметно уже в 70-е годы, хотя этот размер использован и во многих строфических стихотворениях. В начале и в середине 80-х годов у Бродского очень мало разнострофических стихов и строфические стихи выглядят менее экспериментальными. Хотя встречаются 2-, 10- и даже 12-строчные строфы, рифмовка представлена смежными или простыми чередующимися рифмами; см., например, восьмистишия «Назидания» (aabbccdd; 3.130) или двенадцатистишия «Стихов о зимней кампании 1980 года» (ABABCDCDEFEF; 3.9). Встречаются, однако, исключения, в частности в двух стихотворениях, названных «эклогами», с их 6-строчными строфами: «Эклога 4-я (зимняя)» (АВСАВС; 3.13) и особенно «Эклога 5-я (летняя)» с ее уникальным для Бродского сочетанием двух тройчаток в строфе (АААВВВ; 3.35).
Радикальные изменения происходят и в последний период творчества Бродского. Строфические формы становятся так же часты, как это было во второй и в третий периоды, при этом поэт, как никогда прежде, опирается на катрен, который находим в 65 % всех строфических стихов и в более чем 40 % всех вообще стихов последнего периода (значительно более высокий процент катренов, чем в любой из предыдущих периодов). В этих катренах, равно как и в большинстве по-другому организованных стихов, метром обычно является тот или иной вид дольника, от довольно регулярного Дк4 до «свободнейшего», но все же ритмически организованного Дк-вар. Время от времени встречаются и классические русские размеры (Я6 в «На столетие Анны Ахматовой», 3.178; Х4 в «Ты не скажешь комару…», 3.263), но это исключения, и они полностью исчезают после 1993 года. Состав катренов изменяется: относительно больше в них употребляются смежные рифмы (особенно aabb и ААВВ), есть несколько случаев дактилических окончаний (все пять стихотворений, состоящих из регулярных катренов с дактилическими рифмами, сочинены после 1986 года). Разностро- фические стихотворения появляются почти так же часто, как в ранние периоды, при этом в некоторых вариациях нетождественных катренов используются дактилические рифмы. Сонеты, которые все еще были заметно представлены в предшествующий период, полностью исчезают. Нерифмованные нестрофические стихи возникают чаще, чем в любой из прежних периодов.
В 1986 году, когда я рассматривал строфику Бродского, ранние периоды были представлены значительно меньшим количеством опубликованных на тот момент стихотворений (для первого периода: 109, а теперь 166; для второго: 113–242[455]; труднее провести прямое сравнение по третьему периоду, так как в то время рассматривались только произведения начала 80-х годов). Первый период выглядит весьма сходно тогда и сейчас; в данном обзоре выявлено восемь стихотворений с 8-строч- ными строфами, в прежнем их было только два, но в целом процент строфических стихов (53.2 % в моем исследовании 1986 года, 50.9 % теперь) примерно тот же, равно как и процент четверостиший (34.8 % и 32.1 %). Резко изменяется картина второго периода, где регулярные катрены составляли лишь 11.4 % против нынешних 20.7 %, а все четверостишия во всех стихах — лишь 14.2 %, тогда как нынешний подсчет выявляет 24 %.
Повысился процент разнострофических стихов, в особенности с разным числом строк в строфах, а также обнаружено больше стихотворений со строфами длиннее четверостиший. Это наталкивает на мысль о том, что, составляя сборники, Бродский отдавал предпочтение более редким и в общем более экспериментальным типам строфики.
Таким образом, наши данные убедительно свидетельствуют, что к строфике Бродский относился исключительно внимательно. Если для него было важно разнообразие строфических форм при составлении книги из законченных вещей, то не менее важен был для него и выбор строфы при сочинении стихотворения. Временами это приводило к выбору уникальных вариантов, таких, как строфика «Декабря во Флоренции» или «Эклоги 5-й <…>». В других случаях он демонстрировал виртуозные манипуляции с обычной строфикой, как, например, шесть различных вариантов 12-строчной строфы в «Темзе в Челси» (2.350) или двадцать различных рифмовок сонета в «Двадцати сонетах к Марии Стюарт». Резкие сдвиги от периода к периоду в строфических предпочтениях Бродского указывают на то, что в строфе он видел не только важный формальный элемент стиха, но и некие тематические импликации. Так поэзия Бродского противостояла наступательному преобладанию катрена в русской поэзии XX века. Говоря о наследии Бродского, может статься, что его немаловажным элементом является возросшее понимание русскими поэтами существенных семантических и структурных эффектов, создаваемых искусным использованием строфики.
