Вот когда счастливый час настанет, Мы уйдем из этого становья, Чтобы честно жить, как христиане, Наслаждаясь миром и любовью. Дом построим с окнами на море, Где легко посвистывают бризы, И, склонясь в дремотном разговоре, Осеняют море кипарисы. Будет сад с тропинкою в лиманы, С ключевою влагою канала, Чтоб все время там цвели тюльпаны, Чтоб все время музыка играла… 4 — Атаман! Своя у вас забота, — Говорит Бархотка, встав к порогу, — Но давно пришла пора расчета, Где же клад? Указывай дорогу! — Ты прости, Бархотка мой любезный, Мне казна всего теперь дороже! — Атаман! Твой довод бесполезный Ничего решить уже не может! — Ты горяч, Бархотка, и удачлив, Что желаешь, все себе добудешь! — Атаман! Удачлив я, горяч ли, Долго ты меня морочить будешь? Атаман, мрачнея понемногу, Тихо сел к потухшему камину. — Так и быть! Скажу тебе дорогу, Но оставь… хотя бы половину. — Атаман! Когда во мраке ночи Крался я с княжной через долину, Разве я за стан ее и очи Рисковал тогда наполовину? — А не жаль тебе четвертой доли? — Ляля встал взволнованно и грозно. — Атаман! Тебя ли я неволил? Не торгуйся! Поздно, Ляля, поздно… Ляля залпом выпил из бокала И в сердцах швырнул его к порогу. — Там, где воют ветры и шакалы, Там, в тайге, найдешь себе дорогу! 5 Поздний час. С ветвей, покрытых мглою, Ветер злой срывает листьев горсти. На коне испуганном стрелою Мчится Ляля в сильном беспокойстве. Мчится он полночными лесами, Сам не знает, что с ним происходит, Прискакал. Безумными глазами Что-то ищет он… и не находит. — Где княжна? — вскричал разбойник Ляля Сквозь тугой порыв лесного гула. И сказал Бархотка, зубоскаля: — Вечным сном княжна твоя уснула… Атаман, ушам своим не веря, Вдруг метнулся, прочь отбросил плетку, И, прищурясь, начал, как на зверя, Наступать на хмурого Бархотку. — Жаль! Но ада огненного чаша По тебе, несчастная, рыдает! — Атаман! Возлюбленная ваша Вас в раю небесном ожидает! Тут сверкнули ножики кривые, Тут как раз и легкая заминка Происходит в повести впервые: Я всего не помню поединка. Но слетелась вдруг воронья стая,
