автомат, скомандовал: – Вперед! У нас остался один час до захода солнца.
Расстояние между боевиками и русскими беглецами быстро сокращалось – теперь собаки вели себя по-другому: не метались из стороны в сторону, оглашая округу радостным лаем, а от самой скалы тянули поводки строго в одном направлении. Голос подавали редко – когда хозяева, сдерживая неистовый порыв, замедляли преследование, дожидаясь приотставших товарищей.
В паре километров от места обвала, овчарки внезапно заволновались, обшаривая небольшую лесную поляну…
Командовавший отрядом мужчина приказал остановиться и вновь, как и на берегу, принялся изучать следы, оставленные двумя парами ног на округлом снежном пятачке.
– Батонебо, здесь у них был привал. Взгляните… – позвал тот, чья собака вынюхивала ближайшие заросли.
Он сделал несколько шагов к нему и, увидав «находку», непроизвольно поморщился. На снегу между двух кустов лежала кучка человеческих экскрементов…
– Когда настигнем русских и поведем обратно, я заставлю их сожрать это! – злобно процедил лидер и направился к центру поляны. – Пошли, они где-то недалеко.
В этот время собака, продолжавшая исследовать своим носом следы пребывания под кустами кого-то из беглецов, задела лапой упругую ветвь, изогнутую дугой и отчего-то утопленную тонким концом в снег. Ветка с силой распрямилась; на кончике ее что-то негромко звякнуло…
Владелец собаки с интересом проследил за качавшимся металлическим колечком, потом рассмотрел два усика чеки, беспечно болтавшейся на кольце. Глаза его расширились в накатившем ужасе; ноги сами собой сделали два шага назад, да натянувшийся повод остановил – животному было невдомек о нависшей смертельной угрозе…
Прогремевший взрыв отбросил собаку и ее хозяина на несколько метров. Еще один боевик упал, сраженный осколком в голову. Не успевший далеко отойти командир согнулся, схватившись за плечо…
В центре поляны лежали два мертвых чеченца и изуродованное взрывом тело кавказской овчарки…
Бандит, получивший единственный осколок в голову, казался живым, не надолго уснувшим. И только небольшое отверстие над ухом с сочившейся по вмятому внутрь клочку волос темной кровью говорило о том, что сон этот отныне вечен.
Хозяину убитой овчарки в последний миг жизни повезло куда меньше, если в подобных обстоятельствах вообще стоит упоминать о «везении». Лицо, руки, шея пестрели многочисленными кровоподтеками; вероятно, то же самое творилось и на закрытых одеждой участках тела. Сорокалетнего мужчину буквально нашпиговано мелкими осколками…
– Они дорого заплатят за это!.. – шептал лидер спустя минуту побелевшими губами, бросая взбешенный взгляд то на окровавленную руку, то на потери небольшого отряда.
Спустя каких-то двадцать минут, после истечения расчетного времени возвращения с задания вертолета Скопцова, началась суматоха спасательной операции. Несколько авиационных частей расположенных близ береговой черты, раз за разом посылали самолеты и вертолеты в предполагаемый район катастрофы. Десяток кораблей флота были одновременно задействованы в поисках пропавших авиаторов, и лишь по истечении десяти дней, когда угасла последняя искорка надежды, поисковую операцию остановили.
Впечатляющая по своему составу комиссия не имела ни свидетелей происшедшего; ни фактов, объясняющих причины катастрофы. Следователи военной прокуратуры и работники контрразведки дотошно опросили всех, кто обслуживал перед вылетом машину; кто занимался регламентным ремонтом в технико- эксплуатационной части; кто заправлял топливом, маслами, менял фотопленку разведывательной аппаратуры. Однако все работы проводились вовремя и надлежащим образом; персонал имел соответствующие допуски и необходимую квалификацию; все записи в журналах делались правильно.
Зацепиться следственным органам ровным счетом было не за что и через две недели после злополучного полета председателем комиссии – долговязым генералом из штаба авиации округа был подписан акт с официальным, сухим вердиктом: «…Членов экипажа вертолета МИ-8МТ с бортовым номером… считать пропавшими без вести».
– Лешка, ключ взял?
– Взял, – буркнул в ответ тот, изнемогая под тяжестью объемной, набитой бутылками, сумки.
Пятеро майоров – однокашников Скопцова, безмолвно и понурив головы, шли по гарнизону к дому пропавшего друга. Все десять дней, пока полным ходом шел поиск, они тоже ждали и надеялись на чудо; некоторым, включая Лешку, даже довелось сделать по паре вылетов – осматривать берег и прибрежные районы моря. Но теперь уже надеяться было не на что.
Договорившись на утреннем построении, офицеры встретились во второй половине дня возле гарнизонного военторга и, накупив спиртного с закуской, отправились в квартиру товарища. Максим давно отдал второй ключ Лешке, дабы во время его отпусков и командировок в Чечню друзья могли иной раз спокойно посидеть за столом и расслабиться. «Посуду за собой не забывайте мыть, – сурово напутствовал он, объясняя приятелю, как легче справиться с дверным замком, – а то буду ваших жен приглашать для оной цели…»
– Мужики, а как долго по нашим законам, человек числится пропавшим без вести? – хмуро спросил один из пилотов.
– Кажется, полгода.
– А я слышал – год.
– Квартиру ведь у Макса отберут, когда этот срок закончится, – объяснил тот свое любопытство.
– Ну, пока не отберут! – зло отрезал третий, – а когда до этого дело дойдет, аккуратно упакуем вещи в контейнер и отправим его матери.
– Матери нужно передать самое ценное и памятное. Остальное лучше продать здесь и выслать деньги…
– Может, хватит об этом, балбесы! – цыкнул на приятелей Лешка, – что бы там ни было – мы пока Макса не хороним, а идем выпить за его спасение. Не знаю, как вы, а я ужрусь сегодня в зюзю именно за это!
– Кто же возражает?..
– И мы за то же будем пить!..
Дальше пятеро летчиков под легкий перезвон бутылок шли молча, пока на узенькой аллейке, самую малость не дойдя до заветного подъезда, не столкнулись нос к носу с женой Алексея.
– Куда это вы намылились? – уперев в крутые бока кулачки, поинтересовалась суровая женщина.
Зная скандальную и задиристую натуру Галины, вертолетчики не отвечали. И только муж, не став на сей раз отпираться и играть в прятки, заявил с непривычной для супруги твердостью:
– Мы в квартиру Скопцова. Ты прости, Галя, но я должен сегодня напиться.
Женщина смерила его долгим и удивленным взглядом, приоткрыла было рот для очередного грубого словца, да тут же, что-то про себя смекнув и как-то разом обмякнув, тихо и по-доброму сказала:
– Мы не меньше вас любили Максима. Почему же вы решили вспомнить о нем одни?
Майоры виновато переглянулись…
– Вот что, господа, – деловито подытожил Алексей, – мы с Галей пойдем накрывать стол, а вы идите за женами. Давайте и впрямь по-человечески посидим как в тот, последний раз…
Звук от громыхнувшего в километре взрыва прокатился меж холмов по относительной равнине и затих.
– Сработало, – довольно кивнул Барклай и тут же озабоченно добавил: – Но идут ребятки с квадратными бородками определенно за нами. И это очень скверно.
– А не могло их там всех… взрывом положить?.. – полюбопытствовал пилот.
– Вряд ли. Боевики по горам ходят группами. Так безопаснее. А уничтожить группу одной «лимонкой» к сожалению невозможно.
– Жаль… Опять придется нестись, высунув язык.
– Ну, теперь-то они пойдут осторожнее, – усмехнулся спецназовец, – им же невдомек, что у нас имелась всего одна граната. Так что есть неплохой шанс оторваться.
Встав, он подхватил автомат, обернувшись, еще разок окинул взглядом неширокую, затерявшуюся среди горных «айсбергов» равнину – местечко для короткого привала и наблюдения за возможной погоней они
